Антиквары

- Мило, не правда ли? - Валентина Олеговна уловила интерес во взгляде Корнилова. - У нас есть один знакомый который словно маг раздобывает такие потешные вещи из прошлого. Представьте себе плакат. - Она не закончила фразы. Дверь веранды открылась на пороге стоял сухой подтянутый улыбающийся, именно такой, каким обрисовал его Семен Бугаев, Павел Лаврентьевич. Только глаза были не безразличные, а тревожные.

- Валентина требует сменить "Аркадию" на "Виллу Валентина", - сказал он, энергично пожимая руку полковника. Наверное, слышал их разговор в открытые окна веранды. - Я бы и рад, но где найдешь такую табличку? Не просить же мастеров у себя на заводе? Неэтично. Разговор с милицией, наверное, требует уединения? - Он посмотрел на Корнилова с хитрой улыбкой. - Валентина мы пойдем в кабинет, а ты готовь чай.

- Что ты командуешь? - кокетливо возразила жена. Может быть, Игорь Васильевич не возражает против моего присутствия?

Корнилов промолчал.

- Вас позовут, мадам, - так же шутливо ответил Плотский и, взяв полковника под локоть, повел по коридору.

Открытые окна кабинета выходили прямо на запад, и лучи вечернего солнца, пробившись сквозь густые заросли сирени, причудливо трепетали на стекле. Корнилов сразу обратил внимание на большой мраморный камин. В топке лежали ольховые поленья и даже несколько завитков бересты - поднеси спичку, и побежит теплое, живое пламя.

- У меня уже побывал ваш сотрудник, - сказал Павел Лаврентьевич, показывая полковнику на большое удобное кресло. Сам он сел в кресло-качалку напротив Корнилова и привычно оттолкнулся. - Очень симпатичный молодой человек. По фамилии... - Директор наморщил лоб, но, так и не вспомнив фамилии, махнул рукой... - Впрочем, это не так важно! Значит, происшествие на волейболе не разъяснилось?

- Возникли новые вопросы, - сказал Корнилов.

Павел Лаврентьевич улыбнулся.

- Осторожничаете. Интересная у вас профессия, Игорь Васильевич! Я в детстве мечтал стать сыщиком, а судьба по-иному распорядилась - стал директором завода.

- Судьба прекрасно распорядилась...

- Эх, Игорь Васильевич! - вздохнул Плотский и опять качнул кресло. - Это так кажется - директор, руководитель большого коллектива, почет, уважение, оклад, машина. - А что стоят для директорского здоровья такие понятия, как план, вал, номенклатура, соцобязательства?!

- У нас тоже есть свои трудности, - сказал Корнилов. Иначе я не тревожил бы вас в неурочное время.

- Да, понимаю. Готов помочь, если это в моих силах. Вас интересует мой шофер?

- Да, Антон Лазуткин.

- После вашего звонка я стал вспоминать: что же я знаю про Антона? - задумчиво сказал директор. - И ужаснулся! Почти ничего. Работает человек с тобой рядом, кажется, что знаешь о нем все - улицы, по которым он предпочитает ездить, любимые присказки и словечки, а когда вопрос встает серьезно - оказывается, этот человек для тебя совсем чужой. Да, я ничего не знаю о нем! По-настоящему. Чем живет, о чем думает...

- Он давно вас возит?

- Пять лет. Водитель прекрасный. Характер, правда...

Корнилов посмотрел на Плотского вопросительно.

- Антон - человек скрытный, себе на уме. - Он поморщился. - По-моему, умеет устраивать свои дела - всюду у него знакомые, друзья. Я имею в виду магазины, мастерские... - Директор широко развел руки. - И вообще. Я о нем ничего не знаю! Это плохо, но не станешь же насильно лезть к человеку в душу!

- Вам его кто-нибудь рекомендовал?

- Да. Мой помощник Сеславин. Он, знаете ли, всю мелочевку берет на себя. Предшественник Лазуткина ушел на пенсию. Сеславин нашел Антона. Если не ошибаюсь, в "Скорой помощи". Там ведь классные водители.

- Он знал Лазуткина раньше?

Плотский снова развел руками.

- Понятия не имею. Водит он хорошо, не ворчит, когда надо задержаться, остальное - вопросы отдела кадров, моего помощника. А почему вас так заинтересовал Антон? Если не секрет. - Он поднял ладонь с растопыренными пальцами. Ради бога, я секретами не интересуюсь.

- Какие у меня от вас секреты? - успокоил Корнилов Павла Лаврентьевича. - Ваш Лазуткин...

- Не мой, - покачал головой директор. - Не мой личный, заводской, принятый на работу отделом кадров.

- Лазуткин, - продолжал Корнилов, - возил вас иногда на волейбол. И многие видели его в обществе потерпевшего Терехова. Даже видели их ссорящимися.

Плотский удивленно смотрел на полковника.

- А кто такой Терехов?

- Один из игроков. Бугаев показывал вам его фото, вы сказали, что не знаете этого человека.

- Да, да. Показывал. Я действительно его не знаю.

- И никогда с ним не разговаривали? Не ссорились?

- Помилуй бог? Я ссорюсь только со своей женой. И то очень редко.

- Ну если не ссорились, то громко разговаривали?! Кто-то из игроков мог слышать ваш разговор.

- Нет! - Плотский говорил без всякого смущения. - Я не знаю этого человека. Может быть, и видел когда-то, но разве всех упомнишь?

Корнилов понял, что настаивать бесполезно. Даже если устроить очную ставку с Травкиной, директор разведет руками и скажет "Вы ошибаетесь, Еленочка. Я никогда не разговаривал с этим человеком!" Да если и ссорился, мало ли что бывает!