АнтиNаполеон

Относительно роли Камбасереса в перевороте 18 брюмера интересный вывод делает Жак-Оливье Будон, который утверждает, что Камбасерес примкнул к заговору, «не оказывая ему активной поддержки».

Этот историк пишет о Камбасересе:

«Находясь в тени, он готовил законодательные изменения. Очень привязанный к праву, он показал себя внимательным в том плане, чтобы как можно меньше выходить за пределы легальности. Эта осторожная позиция могла в случае неудачи позволить ему покинуть заговор, не будучи скомпрометированным».

Камбасересу не нужно было размахивать саблей, для этого вполне годились такие люди, как будущие маршалы Мюрат или Лефевр. Обладая обширными юридическими познаниями, Камбасерес отвечал за приведение действий заговорщиков в соответствие с действующей конституцией.

Историк Альбер Вандаль по этому поводу рассуждает так:

«Низвергнуть правительство, перевернуть вверх дном все учреждения — против этого он ничего не имел, но, пока конституция существует, он считал долгом подчиняться ее постановлениям и не мог позволить себе ни малейшей неправильности в процедуре».

После переворота 18 брюмера, как известно, во Франции был установлен режим Консульства, и первым консулом стал Наполеон Бонапарт. Камбасерес официально стал вторым консулом Республики 12 декабря 1799 года. Он показался Наполеону самым подходящим человеком для этого поста. Во-первых, он обладал большим весом среди политических деятелей того времени, во-вторых — считался наилучшим хранителем традиций государственности, в-третьих — обладал потрясающей эрудицией, большим юридическим опытом и, что не менее важно, осторожностью и тактом.

Альбер Вандаль характеризует его так:

«Он любил удобства, умел ценить и наслаждаться материальными выгодами власти, был очень чувствителен к почестям, чтил церемониал и, конечно, не мог прослыть типом республиканской суровости; но он прибавил бы блеску Консульству, так как в его вкусах, даже в его слабостях и наслаждениях, было что-то импонирующее».

Конечно, Камбасерес «любил удобства, умел ценить и наслаждаться материальными выгодами власти», но он был разумным человеком и сразу понял, что идея Наполеона разместиться в королевском дворце была не самой удачной и не самой своевременной, поэтому он категорически отказался переезжать в Тюильри. Будучи человеком осторожным и напрочь лишенным иллюзий, он сказал своему коллеге Лебрёну (третьему консулу):

— Если мы разместимся в Тюильри, это будет ошибкой. Это нам не подходит, и, что касается меня, я туда не поеду. Генерал Бонапарт, если хочет, может ехать туда один.

В результате, как и предположил Камбасерес, честолюбивый первый консул переехал в Тюильри один, а он сам расположился в доме на площади Каррузель. Не поехал в Тюильри и третий консул Лебрён.

* * *

Чтобы понять роль Камбасереса в должности второго консула и их взаимоотношения с Наполеоном, обратимся к автору знаменитой «Истории Консульства и Империи» Адольфу Тьеру, посвятившему этому вопросу несколько страниц своего многотомного труда. Адольф Тьер пишет:

«Первый консул ценил обывательский здравый смысл Фуше и находил приятной обходительность Талейрана, но абсолютно не верил ни тому ни другому, а что касается его доверия, то оно полностью было отдано другому человеку — его коллеге Камбасересу. Тот не был блестяще умен, но обладал редкой рассудительностью. <…> Хорошо разбираясь в слабостях людей, даже самых великих, он был советником первого консула, причем делал это так, как нужно делать, если хочешь, чтобы тебя услышали, то есть чистосердечно, бесконечно осторожно, не с целью блеснуть своей мудростью, а для того, чтобы быть полезным, всегда соглашаясь с ним на людях и позволяя себе возражать лишь с глазу на глаз, замолкая в случаях, когда спорить было бесполезно, дабы избежать ссоры, но с завидной для застенчивого человека смелостью выступая всегда, когда нужно было предотвратить серьезную ошибку или воздействовать на генеральный ход событий».

Как видим, даже находящийся под магическим воздействием личности Наполеона Адольф Тьер признавал, что Камбасерес обладал способностью влиять на первого консула, причем он умел делать это негрубо «в лоб», чего будущий император никогда бы не потерпел, а весьма тактично, не задевая его обостренного самолюбия. За это Наполеон, по словам Адольфа Тьера, «охотно прощал странности своего коллеги», к которым можно было отнести его до смешного шикарные костюмы, нетрадиционное отношение к особам противоположного пола и вскоре ставшие легендарными гурманские наклонности.

В должности второго консула Камбасерес проявил себя предусмотрительным и талантливым деятелем. Солидность его знаний и умение находить выход из любой ситуации делали из него, как думал Наполеон, полезного советника.

Историк Бернар Шантебу констатирует:

«Он был наставником Наполеона, слабо знавшего политиков, вышедших из революционных ассамблей».