Антирретики против Акиндина

41. «И как это, — говорит Акиндин, — великий Василий сказал, что «у простой и бестелесной природы энергия принимает тот же смысл (λόγον), что и сущность»?» [506] А мы в свою очередь спросим [его] выставляющего это в качестве доказательства того, что энергия ни в чем не отличается от сущности: те [вещи], что взаимно допускают одно и то же определение (λόγον), — это две [реалии] или просто одно? Если они суть одно, то как и по отношению к кому можно назвать их «одним и другим», если они целиком и полностью одно и то же? Если же они не вполне одно, — ведь то, что тождественно одному и тому же, тождественно и друг другу — то уже не два, но больше тождественных и допускающих то же определение. Так что, если [вещи числом] больше одного допускают одно и то же определение, то как [они будут] без какого–либо различия друг от друга, тем более что божественные отцы определяют, что без различия получить число отнюдь не возможно?

42. Конечно, все одноименные [вещи] допускают одно и то же определение, но одноименных много и они — не одно. Ведь и мы с тобой принадлежим к числу одноименных, как человеки, и допускаем поэтому то же самое определение, но мы два человека, а не один. А если ты станешь говорить, что [такой–то] человек определяется синонимически и по отношению к одному только тебе, и скажешь так, поскольку ты некоторым образом отличаешься от него, ибо ты — не только сущность; и если, определяя себя самого, прибавишь собственно тебе присущее помимо общей природы — покажешь тотчас, что не то же самое определе{стр. 127}ние (λόγον) принимаешь ты и [тот] человек. Таким образом и у не одноименных случается, что каждый из двух будет обретаться иным образом.

43. Именно так и великий Василий пишет [в письме] «К Евстафию», говоря, что не тот же самый смысл, что и божественная сущность, принимает божественная энергия. Ибо, сказав, что «тождество энергии у Отца, Сына и Святого Духа ясным образом показывает неизменность природы» [507] и показав тем самым отличие божественной сущности по отношению к божественной энергии — ибо указывающее отлично от того, на что оно указывает — он прибавивил, что «не природу обозначает имя «божественность», но это наименование не

сет в себе указание на некую зрительную или деятельную силу» [508]. И поэтому он представляет не только отличие божественной сущности по отношению к божественной энергии, но и ясно показывает, что эта отличающаяся от божественной сущности энергия является нетварной: ибо как может быть не нетварна зрительная и деятельная сила Божия? Прибавляя к тому же и перечисление нетварных энергий Божиих, он говорит, что «слыша о Благодетеле, благом и праведном Судии и тому подобных

[Его именованиях], мы научились различию энергий, а природу действующего мы не можем лучше узнать с помощью уразумения энергий» [509], и, исходя из этого, он опять же не просто указал, но и доказал, что отличается от божественной сущности божественная энергия: ибо последняя не одна лишь, как он показал в самом начале слова, но даже много [существует энергий], на что он указал посредством перечисления здесь, тогда как божественная сущность везде и всегда в единственном числе, и она никогда не преподносится во множественном числе и никоим образом не разделяется. А божественных энергий не только много, но они и отличаются друг от друга, ибо он говорит, что «мы научились различию энергий». Отличаясь же одна от другой, они по необходимости отличны и от единой сущности, ибо не отличающимся от [чего–то] одного, невозможно иметь различие друг с другом. Итак, показав из этого, что божественная энергия отличается от божественной сущности, он приводит, прибавляя еще различие их по отношению друг к другу, [следующий довод]: «ибо если я придам некий смысл каждому из этих имен, и самой природе, окрест которой

[помышляются эти] имена, то [мое слово] не передаст смысл обоих; а у которых разный смысл, у тех и природа отлична» [510].

{стр. 128}