Антисоветская блокада и ее крушение

15 мая около 3 час. дня М. Г. Вронский выступил на совместной советско-германской торговой комиссии, «Господа! — начал он. — Мне было поручено при возобновлении торговых сношений России с Германией изложить основные черты нашей хозяйственной политики». Далее он огласил главные принципы, которые Советская Россия предлагала в качестве основы для торговых отношений, особо подчеркнув, что они могут развиваться лишь при условии «полного невмешательства Германии в нашу внутреннюю экономическую политику» и признания ею национализации внешней торговли РСФСР. «Мы решительно отклоняем всякую попытку к созданию исключительных условий бойкота по отношению к другим странам», — твердо заявил советский представитель. В этом докладе в качестве основной формы хозяйственных связей с капиталистическими странами выдвигалась внешняя торговля, но предлагалось экономическое сотрудничество и в других областях: концессии, финансовые соглашения.^{25}

Через неделю, 23 мая 1918 г., в Кремле, в помещении Совнаркома, с участием В. И. Ленина состоялось заседание Президиума ВСНХ, которое приняло решение разработать к предстоящему I Всероссийскому съезду Советов народного хозяйства РСФСР специальную программу экономических отношений с капиталистическими странами. Она была одобрена 26 мая 1918 г. съездом Совнархозов, и в ней вновь выражалась готовность Советского правительства к хозяйственному сотрудничеству и установлению торговых связей с буржуазными государствами.^{26} Наконец, необходимость установления торгово-экономических отношений с капиталистическими странами была выражена и в важнейших государственных и партийных документах 1918–1919 гг. — Конституции РСФСР 1918 г. и Программе партии, принятой на VIII съезде РКП (б).^{27}

Таким образом, Советская власть с самого начала своего существования ясно и недвусмысленно заявила о готовности вступить в экономические отношения с капиталистическими странами, выдвинула основные принципы таких отношений. Она вместе с тем решительно высказалась против любых мер блокады, экономического бойкота в области международных отношений. Основой торговых и деловых связей государств с различным общественным строем Советская Россия считала «полное экономическое равенство».^{28}

Какова же была самая первая реакция правительств главных империалистических держав на предложения мира, выдвинутые Октябрьской революцией на ее призывы к экономическому сотрудничеству? Ее можно оценить как первые симптомы перехода к политике военно-экономической блокады Советской России. По выражению одного из официальных советских документов того времени, налицо был «молчаливый экономический разрыв»^{29} бывших союзных стран с молодым социалистическим государством.

И в самом деле, признаки экономической блокады появляются вскоре после Октябрьской революции. Но это были пока еще только первые, ограниченные и разрозненные попытки организации блокады, сводившиеся главным образом к прекращению торговых отношений только между державами Антанты и Советской Россией, к установлению эмбарго в этих государствах почти на все виды поставок товаров и продовольствия. Кроме того, эти меры представляли собой скорее непроизвольную, стихийную реакцию империализма на победу Октябрьской революции, чем осознанную и более или менее определенно сформулированную политику. Тем не менее в действиях, которые предприняли против Советской России в экономической области правительства различных капиталистических стран, уже с самого начала можно обнаружить определенную согласованность или по крайней мере следование общей, единой линии.

Правительство Великобритании тотчас же направило своему послу в России Д. Бьюкенену инструкции, предлагавшие воздерживаться от любых отношений с Советским правительством, «от всякого шага, который мог бы означать признание».^{30} Как сообщал 26 ноября 1917 г. американский посол в Лондоне У. Пэйдж в госдепартамент США, «Министерство торговли Англии информировало нас, что практически установлено эмбарго на все поставки Великобритании в России».^{31} Вместе с тем английское правительство, фактически уже вступив на путь организации политики экономической блокады Советской России, старалось до поры до времени не делать этого открыто. В конце декабря 1917 г. тот же Пейдж телеграфировал госсекретарю Лансингу: «Форин оффис только что рекомендовал, не прибегая пока к формальному объявлению и публичному оглашению эмбарго на вывоз военных припасов и остальных товаров в Россию из всех районов Британской империи, приостановить поставки в Россию».^{32}