Антисуворов. Самые лживые мифы о Великой Отечественной

Рассказ о реальной ситуации с боевой техникой и вооружением РККА Владимир Богданович пытается отбросить элегантным движением ручки: «Так ведет себя преступник на суде: он рассказывает о том, что у него, во-первых, топора вовсе не было, во-вторых, топор был совершенно тупым, пистолет был ржавым и без патронов, а сам он пользоваться автоматом не научен, злого умысла иметь не мог по причине слабоумия».

Если в качестве преступления предполагается планирование нехороших действий, то наличие или отсутствие ржавого пистолета не является доказательством подобного плана. Грабить можно и с помощью деревянного макета пистолета. Тем более это не могло мешать строить планы разбойных нападений. Владимир Богданович отрицает, судя по всему сознательно, одну из причин неуспехов советских войск летом 1941 г. Пусть не самую главную, но вполне имеющую право на существование. Если постулировать тезис о непобедимой и легендарной РККА, вооруженной чудо-оружием, то объяснение поражений «поворотом избушки к лесу передом», то есть «освободительными» планами, неполной разборкой танков вполне может сойти за правду. Если же обратиться к суровой реальности, то проблемы с техникой и тактикой вполне уверенно ложатся в картину гибели дивизий и корпусов под ударами немцев. Например, от проблемы недостаточного количества моточасов танков приграничных мехкорпусов отмахиваться просто нелепо. Владимир Богданович пробует поставить под сомнение этот аспект начального периода войны, но делает это весьма своеобразным способом. Вместо того чтобы узнать, что такое моточасы, В. Суворов пускается в рассуждения с изысками в области арифметики. Цитирую («Последняя республика»):

«А теперь мили (или, если угодно, километры) переведем в часы. Средняя скорость «Чифтена» – 25 миль/час (максимальная – 30). Разделим ресурс 3 000 миль на среднюю скорость и получим ресурс в часах – 120 часов. Именно столько имел каждый новенький «Чифтен», вышедший с завода, – 120 часов активной жизни. Если танк гонять с максимальной скоростью, то его ресурс сократится до ста часов».

Моточасы считаются все время работы двигателя, даже когда танк стоит на месте, а его двигатель работает. Они расходовались, даже когда советские танки ехали на ж. д. платформах к Карельскому перешейку зимой 1940 г. с работающими двигателями. Моточасы не зависят от скорости движения, только от времени работы двигателя. Уже в 40-х ресурс двигателей танков превысил 120 часов, например, у танка Шерман моторесурс дизельных двигателей составлял 280–320 моточасов. Если говорить о современных танках, то дизельный двигатель В-46 имеет моторесурс 500 моточасов, В-55 – 300 моточасов. И если цифры по советским танкам до недавнего времени не были доступны широкой публике, то в открытом источнике в лице «Зарубежного военного обозрения» можно было узнать, что: «Ресурс работы AGT-1500 до капитального ремонта составляет примерно 1 800 ч (пробег танка – около 19 тыс. км), что в 2–3 раза больше соответствующего показателя дизеля» (ЗВО. 1984. № 8. С. 40). Тема моторесурса активно дискутировалась в конце 70-х – начале 80-х в связи с принятием на вооружение танков с газотурбинными двигателями. За счет меньшего количества трущихся деталей они имели больший ресурс, чем дизели, несмотря на сравнительно высокую стоимость (газотурбинный двигатель танка Т-80 стоил в 10 раз больше, чем дизельный двигатель танка Т-72). Но речь шла о сотнях моточасов, а не о десятках, как это утверждает Владимир Богданович. И не знать о порядке цифр ресурса двигателей современных танков В. Суворову просто стыдно. Что же было в 1941 г.? Многие из мехкорпусов были сформированы из танковых бригад, которые в 1939 г. отмотали сотни километров по дорогам Польши.