Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 1. Аркадий Арканов

К концу XIX века жители Китая начали размножаться Leo страшной силой. Империализм решил с этим покончить Началась борьба за раздел Китая. Россия оттяпала Порт-Артур. Япония прибрала к рукам Корею и Манчжурию. Французов интересовали китаянки. В общем, назревала русско-японская воина. Пока русские думали, какого числа объявить войну, японцы потопили царский флот при Цусиме и за это получили Порт-Артур и Мукден.

Меньшевики, буржуазия, крестьяне, здоровая часть пролетариата и другие очень переживали по этому поводу. Большевики же, наоборот, радовались, потому что это и без того увеличивало сильную гнилость царского режима. Но царь тоже был не дурак и заключил мир с японцами: отдал им Порт-Артур, половину Сахалина, но зато укрепил силу, хоть и гнилую, своего режима. Это большевиков дико расстроило. Пришлось убеждать несознательных браться за оружие.

А тут как раз начали бастовать рабочие и требовать увеличения зарплаты, 8-часового рабочего дня, путевок в санатории и дома отдыха. Большевики же всякий раз вписывали и свои просьбы: свержение власти, отнятие земли у помещиков, заводов у капиталистов, денег у богатых. Властям это не очень нравилось.

В те дни на броненосце «Потемкин», но мнению некоторых историков, матросы любили играть в «очко», и кто-то однажды слямзил червовую семерку. Стали искать, и один из них вытащил из ведра со щами «семь червей». Черви в щах и стали причиной восстания. Матросы начали вешать офицеров, и, возможно, все было бы хорошо, но большевиков было маловато, а меньшевиков — многовато. Поэтому другие корабли эти убийства не одобрили.

Но большевики не унывали. «Это только репетиция, — говорили они. — Премьеру сыграем через двенадцать лет».

А пока решили пострелять, построили в Москве баррикады и начали восстание.

«Мы же ничем не рискуем, — говорили они. — Победим — хорошо! А не победим — еще лучше: отступать научимся!»

Но сволочи меньшевики опять все провалили.

А Плеханов вдобавок еще и втянул Ленина в дискуссию.

Смысл этой дискуссии по поводу восстания 1905 года спустя много лет ярко выразил доцент кафедры марксизма-ленинизма Харьковского университета Соломон Евдокимович Вейсман-Махно, который сказал студентам: «И тогда Плеханов Ленину выговаривает: «Не надо било взацца за оружие!..» А Ленин ему в ответ: «А не надо било спратацца у в кусты!»»

Таким образом, от разгрома декабрьского восстания большевики получили огромную пользу и сделали выводы.

Выводы:

1. Большевики окрепли настолько, что научились отступать.

2. Меньшевики — суки рваные.

3. Царь — падло.

4. Буржуазия — шлюха.

5. На хитрую крестьянскую жопу надо иметь свой винт.

6. Пролетариат еще довольно трезв, чтобы стать гегемоном.

Контрольные вопросы по главе 6

1. За что не надо было браться, с точки зрения Плеханова?

2. Какая масть была в матросских щах?

3. Назовите имя ребенка, съехавшего в коляске

с Потемкинской лестницы в фильме С. Эйзенштейна.

4. На что надо иметь свой винт?

Глава 7

Революционные разборки. Материалисты в законе (Маркс, Энгельс, Ленин, Троцкий). Идеалисты-фраера (Гегель, Мах, Авенариус). Положительная реакция Столыпина. Пражская разборка и возникновение партии (б)… Радость Горького.

В то время как Европа, не говоря уж об Америке, начинала щеголять в капиталистическом смокинге, Россия никак не могла доносить старый изношенный феодальный кафтан.

Особенно тесно в нем было молодой, набиравшей вес буржуазии. Так что о переменах мечтали не только большевики. Но тут, как говорили в Одессе, были две большие разницы. Одни хотели — постепенно, реформами, желательно без крови. Другие, наоборот, — сразу, с криками, с поножовщиной. Одни боялись робеспьеровщины в российском варианте, другие, наоборот, считали, что Робеспьер был тряпкой и поэтому фраернулся. Обе разницы особенно выделялись во время общих разборок, которые назывались конференциями.

Надо сказать, что среди материалистов, кроме Маркса и Энгельса, в законе были еще Ленин и Троцкий. Они говорили, что в жизни есть только две вещи: производительные силы и производственные отношения.

Плуги, лошади, станки, паровозы — это производительные силы.

А то, о чем говорят между собой люди во время пахоты или у станка, — это производственные отношения.

В начале века, когда появились твердокаменные революционеры, они стали эти отношения менять.