Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 51. Марк Розовский

«Нет, нельзя мне от этого отказываться. В кои-то веки такая возможность избороздить. Нескромно, правда… Но ведь не я сам лезу… Мне предлагают!.. Чего ж я, дурак, буду идиотом?»

— Первый рейс намечен в Сан-Себастьян!.. В субботу уходим. И вы с нами тоже можете.

«Ну, вот, а сегодня какой день?.. Понедельник.

Успею. Хватит выпендриваться, жизнь проходит, а я все еще не бессмертен. Но если соглашусь — одна беда: друзья ведь этого не поймут. Засмеют ведь меня друзья».

— А вообще-то куда захотите… и когда понадобится… в любой момент без предупреждения… в кругосветку всей семьей. А?

«Ага, — думаю, — кругосветка — это хорошо. Жене моей это понравится. Жена моя любит кругосветки. И я к Сан-Себастьяну тоже хорошо отношусь».

— Ну, так что?.. Будете бороздить или нет?.. Решайте, и дело с концом.

— Видите ли… я все-таки должен подумать, посоветоваться кое с кем… Я не могу вот так сразу… Это очень серьезный вопрос… Это большая ответственность… И опасность утонуть…

— Ну, как хотите… Мы — что?.. Наше дело — предложить!.. Мы можем и кому-нибудь другому… Товарищ Бурмистров может вместо вас… Он не хуже вас гений.

— Нет!.. Нет!.. — закричал я, испугавшись, что на том конце повесят трубку. — Я согласен!.. Если вы так настаиваете и капитан Севастьянов тоже «за» — я согласен!.. Будь что будет… Лайнер так лайнер!.. Лишь бы не баржа!.. Пусть весь мир узнает Марка Розовского!

— Какого Розульского? — услышал я вдруг. — Это разве не квартира товарища…

— Да… то есть нет!

— Ах, простите, мы не туда попали!..

Слава уходит тоже неожиданно. Но теперь я точно знаю звук ее шагов — короткие насмешливые гудки в телефонной трубке.

Восстание Женской плоти

Когда совсем уже стало невмоготу и тайному терпению чувств пришел конец, восстала Женская плоть, задрожало-запрыгало естество, с жаром-пылом потерлись друг о друга живые тела, грянула Песнь песней и даже в клетках зачирикали птички.

На подавление восстания были брошены силы — проверенные, пронумерованные и проштампованные. Они глушили выстрелами звуки тихих поцелуев на бульварах и косой резали лозу, росшую в садах Аполлона.

В будуарах установили энергосистемы, а спальни переоборудовали в медеплавильные комбинаты.

В магазинах стали продавать «дамские усы», «кривые ноги», «рты без губ», «глаза без ресниц»… А также была как-то в продаже одна «спина без низа».

Журнал мод объявили порнографическим и стали издавать без картинок. Вместо них стали печатать портреты знатных и старейших девственниц-учительниц.

Комитет по выжиганию муравейников потребовал от пчел индивидуального самоотчета по поводу их деятельности среди пестиков и тычинок.

Неизвестные энтузиасты из общества «Корни» выкорчевали в парке двести пар обнявшихся ветвями деревьев.

Для девочек старше пятнадцати лет был объявлен Закон о всеобщей и обязательной грудной плоскости. Особой популярностью стали пользоваться регулярно проводимые Конкурсы красоты для климактеричек.

Фрейда обвинили во фрейдизме. Но при этом основоположником фрейдизма провозгласили нашего Гаврилку — крестьянского сына, который участвовал в героических битвах, попал в плен, участвовал в половецких плясках, но остался верен своей возлюбленной Матрене Рязанской, о чем в летописях, найденных в архивах, свидетельствуют вырванные и навсегда потерянные страницы. Большое и тщательное изучение этих белых пятен нашей истории привело к выводу о том, кто был истинным прототипом великой пушкинской поэмы «Гавриилиада», которую, впрочем, решено было не печатать из-за скрытых в ней явно непушкинских комплексов. Вообще все наклонности рекомендовалось понизить до линии горизонта, видеть который можно было только через спецбинокль для проверки внутренностей человека. Поступило предложение отказаться от лозунга 20-х годов «Даешь!» ввиду его неблагозвучности. Заодно по обвинению в наркоманстве повесили тридцать наркомов, из которых двадцать семь под пытками признались, что они проститутки. Остальные трое, согласившись с этой формулировкой в принципе, потребовали добавить, что они — политические. Поправку не приняли. Пришлось вешать без поправки.

Импотенция поощрялась. Особенно в творческой среде, работникам которой в отличие от всех разрешили работать в ночную смену. Однако некоторые воспользовались этим доверием и начали спать по ночам, да еще и смотреть всякие сны. Пришлось применить крайние меры: изъять сновидения из обращения, усилив контроль за их хранением в специальных библиотеках.

Для содержания секс-бомб были построены бомбоубежища, на вход в которые допускались лишь члены партии, доказавшие свое членство во времена подполья.

В целях дальнейшего развития сельского хозяйства семенной фонд отдали в промышленность, а промышленности запретили иметь семенной фонд. Излишества разрешили только архитектуре, о которой было сказано, что это «застывшая музыка». Самой же музыке оставили одну ноту для «гармоничного развития личности».

Наконец, был издан государственный Указ об отмене Природы как таковой.