Антропогенез. Звезды созданы не нами

– Виновата тоже. Артему плохо стало, когда мы извлекли Драмера, старая ведьма пообещала излечить его после повторной подсадки. Но не сдержала слов. Сука старая…

– Львовна?

– Она.

– Доберусь я до них всех!

Пастырь, немного наклонившись и потрогав культю на ноге, сказал:

– Все мы виноваты, надо жить дальше! Там сейчас конвой подходит к одной лаборатории, там пять тысяч людей и два десятка рейдеров. И этого охренеть как мало.

– Плевать мне на них, Пастырь, что с того!

– Злой ты стал, Шрам. Плохо на тебя мутаген действует, мало в тебе человеческого становится. Но и тут ты им был полезен, сюда все внимание мутантов приковали. Так что не все так плохо!

– Насрать, каким вы меня видите, ты почему, Кристина, сюда поперлась, мы же тебя чуть не убили? Артема, я знаю, вряд ли он тебя оставил бы в опасности.

– Не оставил. Он всегда был веселый, смеялся, даже когда ему было плохо. Хотел спасти людей здесь.

– Да, он такой… лучше, чем я.

– Артем, я и Дрон нашли спрятавшихся охранников за хорошей металлической дверью. Меня немного ранили, а Дрон зассал идти за оружием. Меня перевязали, и я вырубилась, а когда пришла в себя… Все открыто, Дрона и охранников нет.

– Прямо любопытно, куда же они делись?

Кристина громко выдохнула, села поудобней и тихо сказала:

– Артем пришел. Стоял возле двери, пока они его не впустили, а в тамбуре он их всех и убил. Дрона тоже убил и проглотил частично.

Пастырь заинтересовался и, хмыкнув, произнёс:

– А тебя он, значит, не тронул?

– Да, там записи ведутся. Он пришел, постоял возле меня и ушел. А я в отрубе была.

– Сука, Артем. Меня так бил пси актами нещадно, чуть сума не свел.

Кристина поправила повязку, робко покраснев, сказала:

– Может, меня спасло, что я спала и не представляла для него угрозу? А еще я верю, что его можно излечить, я видела эту генную связку в другом существе.

– Да плевать. Он будет тут теперь гнить, пока не научится говорить! И то вряд ли. мы его выпустим.

– Хм. Не говори так категорично! – хмуро сказал Пастырь, поглаживая бороду. – Кристина, Вы же не ради эксперимента так переживаете за Артема?

– Нет.

– О каких-то серьезных чувствах рано говорить, я думаю, нужно быть влюблённым настолько, чтобы быть готовым рискнуть всем и полезть к этому существу брать анализы. Вы готовы рискнуть собой ради него?

Шрам, возмущенный, сплеснул руками и, зло посмотрев на Пастыря, прошипел:

– Пастырь, гадалка ты хренова, тебе правда никого не жалко? Готов ради выгоды влюбленную девушку в пасть к монстру бросить в надежде, что монстр передумает?

Кристина подняла брови и, с вызовом посмотрев на Шрама, сказала:

– Я готова сделать больше, чем я могу. И Артема я не боюсь.

Шрам испытующе стал смотреть в ее глаза, ему очень хорошо был знаком этот человеческий взгляд, так смотрят влюблённые люди, готовые на все. Вот только стоит взглянуть на мир глазами чудовища, все их действия обретают смысл, а милую бывшую подружку можно легко перепутать с ужином. Сложность лишь в том, чтобы найти эту разумную грань самопожертвования. Хотя Артем всегда влюблял в себя только одним видом, сам он непонятно что искал. Не выдержав перестрелки глазами, Кристина соскочила и уверено произнесла:

– Я могу сейчас к нему пойти, он меня не тронет!

Шрам успел схватить ее за руку, а Пастырь задумчиво наблюдал за этой картиной и поглаживал голову.

– Стой, глупая девчонка, Артем и мне дорог. Я тебе верю, – почти ласково произнес Сергей. – Это существо ужасно опасно и, если выпустим черта из табакерки, обратно мы его не засунем.

Кристина не стала вырываться, а, подчинившись давлению Шрама, села обратно.

– Как выбираться будем, Пастырь? Где хваленая эвакуация?

Пастырь неплохо разбирался во внешнеполитической ситуации и провел интересный анализ, пусть и довольно упрощенный, озвучив основные тезисы:

– Мы сейчас находимся в очень сложном положении, Голиаф мертв, запись перевести некому. Судя по действиям союзников, они знают уже это, что заставляет их лихорадочно готовиться к отступлению. А все их старые союзники на «Немезиде» и новые союзники, то есть мы, смотрят на них и рассчитывают на защиту и помощь. При этом у меня сложилось мнение, что Президент и его аппарат не исключают ситуации, когда нам всем придется рассчитывать только на себя. Выводы наших союзников основываются на довольно зыбких предположениях, но звучат они неприятно. Они считают, что в нас нет больше потенциала и мы балласт. Как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Ты, Пастырь, меня удивляешь, даже я понял, что одна запись тут не решает. Они хотели его живьем взять, а запись и ВИ переведет.

– Откуда знаешь? Он мне сказал, и вообще он знал о ловушке на нас заранее, просто решил подыграть. Тут. Вроде. Археологический мусор от его вида остался, так он уже знал, что ничего полезного не осталось.

– Так в чем его интерес был?

– Думаю, Голиаф хотел забрать себе Драмера. Хотел помочь мне! Так что давай, торгуйся за наши жизни!

Система внутреннего оповещения заговорила голосом Мелкой.