Анжелика и её любовь

— Не надо иронизировать, господин Маниго, — строго сказала Анжелика. — Ваш поступок основан на крайне поверхностных суждениях, и вы еще пожалеете о нем, узнав истину. Пока вы не восприимчивы к ее голосу, но я надеюсь, что здравый смысл скоро вернется к вам и вы поймете всю неразумность ваших действий.

Воздействовать на этих ожесточившихся людей можно было только спокойствием и самообладанием. Анжелика ощущала их готовность пойти на убийство ради укрепления своего шаткого преимущества. Один жест, одно слово

— и может произойти непоправимое.

Продолжая загораживать собою Жоффрея де Пейрака, она была уверена, что мятежники не осмелятся выстрелить в нее, свою спасительницу…

Они и впрямь колебались.

— Отодвиньтесь в сторону, госпожа Анжелика, — произнес наконец судовладелец. — Вы должны понимать, что сопротивление бесполезно. Отныне на борту распоряжаюсь я, а не тот, кого вы с необъяснимым упорством защищаете от своих друзей, как вы сами еще недавно называли нас.

— Что вы собираетесь с ним делать?

— Взять его под стражу.

— Но вы не вправе убивать его без суда, не доказав его виновности. Это было бы самой низкой подлостью! Бог покарает вас!

— У нас нет намерения убивать его, — с трудом выдавил из себя Маниго.

Увы, ей было ясно, что их главная цель — расправиться с ним, что без ее вмешательства он бы лежал сейчас рядом с Язоном. На лице Анжелики выступил холодный пот.

Несколько минут прошло в тягостном ожидании… Подавив страх, Анжелика повернулась к мужу. Ей не терпелось выяснить, какова его реакция на унизительную и опасную ситуацию, в которой он оказался. И вдруг она с содроганием обнаружила, что на губах благородного авантюриста играет все та же загадочная улыбка, с какой он всегда встречал свору недругов, пытающихся его уничтожить.

В этом удивительном человеке есть что-то такое, отчего другие всегда будут стремиться его погубить. Напрасны ее старания защитить его, всегда следовать за ним. Он не нуждался ни в ком, он безразличен и к смерти, и даже к ней самой, обретенной столь недавно.

— Разве вы не видите, что они захватили ваш корабль? — возмущенно спросила Анжелика.

— А это еще надо доказать, — произнес он с насмешкой.

— Да будет вам известно, господин граф, — вмешался Маниго, — что большая часть вашего экипажа сидит в трюме и не может выручить вас. Мои люди охраняют с оружием все люки. Каждый, кто попытается высунуть нос, будет застрелен без всякой жалости. Что же касается ваших вахтенных, то большинство из них уже давно перешли на нашу сторону в надежде избавиться от тирании своего алчного хозяина.

— От души благодарю вас, — сказал Рескатор.

Он перевел взгляд на матросов-испанцев, которые, как волки, рыскали по каюте, ошалев от ее богатства, и начинали потихоньку прикарманивать золотые безделушки.

— А ведь Язон предупреждал меня, — сказал Рескатор. — Мы очень неразборчиво провели последнюю вербовку. Правильно говорят, что ошибки обходятся дороже, чем преступления…

Он посмотрел на тело Язона и темные пятна крови на ярком ворсе ковра. Лицо Рескатора посуровело, веки чуть опустились, прикрыв сверкающие черные глаза.

— Вы убили моего помощника. Он был мне другом целых десять лет…

— Мы убили только тех, кто оказал сопротивление. Я уже сказал вам, что таких немного. Все остальные перешли на нашу сторону.

— Надеюсь, у вас не будет излишних трудностей с блистательными новобранцами, которых мы подобрали из подонков Кадикса и Лиссабона, — усмехнулся Жоффрей де Пейрак и властно крикнул одному из бунтовщиков:

— Мануэло!

Тот мгновенно вскочил, и Рескатор что-то скомандовал ему по-испански. Испуганный матрос поспешил подать ему плащ.

Набросив его, граф с решительным видом направился к двери. Протестанты немедленно окружили его. Теперь им было ясно, что вопреки всему авторитет Жоффрея де Пейрака среди членов экипажа нисколько не пострадал.

Маниго приставил ему к спине свой пистолет.

— Не пугайте нас, сударь. Мы еще не решили, как поступить с вами, но вы в наших руках. Надеяться на побег бесполезно.

— Я не настолько наивен, чтобы не понимать этого. Мне надо только оценить обстановку своими глазами.

Под дулами пистолетов и мушкетов он поднялся на мостик и облокотился на резные поручни, частично поврежденные во время бури.

Взору Жоффрея де Пейрака открылась ужасающая картина погрома, учиненного на корабле. Свисали лохмотья разорванных парусов. Упавшие реи, опутанные такелажем обломки фок-мачты придавали славному «Голдсборо» облик развалины, непоправимо изуродованной штормом.

Ущерб от бури усугублялся последствиями недолгой, яростной схватки. Матросы без церемоний бросали за борт трупы убитых, которыми была усеяна палуба.

— Теперь вижу, — холодно проговорил Рескатор.

Он поднял голову. Между двух уцелевших мачт уже орудовала новая, малочисленная, но активная команда, стараясь закрепить и починить паруса, распутать и заменить такелаж. Несколько юношей-протестантов осваивали работу марсовых. Дело шло медленно, но утихомирившееся море, ставшее ласковым, как кошечка, полностью благоприятствовало обучению новичков.