Анжелика и король

В камине посильней зажгли огонь, чтобы поднять температуру в комнате. Слуги притащили медные котелки с водой. Мадам Корде заварила травы, и в комнате запахло, как на лугу в летний день.

Томясь от безделья, Анжелика стала расспрашивать свою домоправительницу. Раздали ли бедным праздничные подарки? Да, четыре корзинки были отправлены для калек, по две корзинки были отправлены в приюты.

— Вам нужно думать о более важных делах, — сказала мадам Корде.

Но об этом Анжелика думать не хотела. Она уселась в кресло, положив под спину маленькую подушечку и поставив ноги на скамейку. Одна из девушек, Жиландон, предложила ей прочесть какую-нибудь молитву, но Анжелика оборвала ее. Она приказала ей покинуть комнату. Что здесь делать глупой девчонке?

Анжелика приказала, чтобы отыскали аббата де Ледигер, а если и с ним они не найдут о чем поговорить, она отошлет его молиться за себя или поставить свечку в Сен-Поле.

Внезапно схватки стали появляться все чаще, и мадам Корде уложила ее на стол, поближе к камину.

Анжелика уже не сдерживала криков. Вдруг сквозь звук собственного голоса ей послышался какой-то звон и хлопанье двери.

— О, месье маркиз! — воскликнула Тереза.

Анжелика не поняла смысла слов до тех пор, пока не увидела Филиппа, стоявшего у ее изголовья. Он был в дворцовом камзоле, со шпагой, в парике и со шляпой, украшенной белым плюмажем.

— Филипп, что вы здесь делаете? Что вам надо?

У него был насмешливый вид.

— Сегодня у меня рождается сын. Неужели вы думаете, что это совсем не интересует меня?

И, хотя она не понимала смысла этих слов, они успокаивали ее своим звучанием.

— Спокойно, спокойно, моя дорогая… Все идет хорошо. Смелее, радость моя…

«Впервые он ласкает меня, — думала Анжелика. — Те же слова он, наверное, произносит, когда рожают его любимые суки и кобылы». Меньше всего в эту минуту Анжелика желала помощи именно от него, но все же Филипп не переставал удивлять ее.

Когда наступил критический момент, Анжелика, почти теряя сознание, вновь устремила взгляд на Филиппа.

— Не бойся, — повторил он. — Вот теперь уже совсем ничего не бойся.

— Мальчик! — сказала повитуха.

Анжелика увидела Филиппа, который, вытянув руки, держал красный комочек, завернутый в простыни, и кричал:

— Это мой сын!

Ее перенесли на раздушенные простыни кровати, специально перед этим разогретые. В полудреме она увидела Филиппа, склонившегося над детской колыбелью.

Только тогда, когда Анжелика впервые взяла малыша на руки, она поняла, что означает для нее это живое существо. Она смотрела на ребенка как на плод предательства, смысл которого она не понимала.

— Я больше не твоя жена, Жоффрей, — прошептала она.

А может быть, она сама хотела этого? Она расплакалась.

«Ваша любовь, Жоффрей, уплывает от меня по течению реки. Навсегда! Как тяжело думать об этом… навсегда… Вы стали призраком даже для меня».

Филипп больше не проявлял к ней интереса. Теперь, когда она выполнила свой долг, она ему больше была не нужна. К чему надежды? Она никогда не поймет его. Как это сказала о нем Нино: «Он дворянин до мозга костей. Для него важнее всего вопросы этикета. Он не боится смерти, он боится грязного пятна на шелковом чулке. Он будет умирать одиноко, как волк, но ни у кого не попросит помощи. Он принадлежит королю и самому себе».

Глава 11

Мадам де Совиньи сообщала в письме к мадам дю Плесси последние дворцовые новости:

«Сегодня в Версале король открыл бал с мадам де Монтеспан. Мадемуазель Лавальер была там, но не танцевала. Королева, оставшаяся в Сен-Жермене, была забыта…»

Традиционные визиты к молодой матери проходили в отеле дю Ботрэн с необыкновенной торжественностью. Те знаки внимания, которые король и королева проявили к этому отпрыску рода дю Плесси, вынудили чуть ли не весь Париж появиться в отеле дю Ботрэн.

Гордая Анжелика выставила напоказ сундук, обшитый голубым шелком с королевскими лилиями, — подарок королевы. В нем были отрезы на платья, плащ с капюшоном из тафты, детские вышитые нагруднички с отделкой и другое приданое. Король прислал два блюда из позолоченного серебра.

Месье де Жествре, главный дворецкий их величества, сам привез их подарки молодой матери вместе с наилучшими пожеланиями. Все эти знаки внимания со стороны царствующих особ отнюдь не противоречили этикету — жена маршала Франции заслуживала их.

Пришла и мадам Скаррон. Она улучила момент, когда Анжелика была одна, и принялась болтать с ней. Молодая вдова была отличной собеседницей. У нее был спокойный нрав, она обычно ни на кого не сердилась и не дулась. Анжелика не удивилась, когда узнала, что мадам Скаррон состоит в тесной дружбе с Нинон де Ланкло. Несмотря на свою бедность и привлекательность, мадам Скаррон не имела долгов и любовников. Тем не менее она подавала королю прошение за прошением с просьбой о помощи. Но ни одна из ее просьб не была удовлетворена. И, наверное, именно по причине ее бедности.

— Не люблю приводить себя в качестве примера, — говорила она Анжелике. — Но я или сама, или через друзей подала королю больше тысячи прошений.

— И каков же результат?