Анжелика. Королевские празднества

Анжелика обратила внимание на нарядные ливреи слуг и решила, что заплаканная дама, должно быть, весьма знатная особа. Очутившись перед ней, графиня на всякий случай присела в глубоком реверансе.

— Вы прелестны, — сказала дама все с тем же скорбным видом, в то время как цирюльник раскладывал свои инструменты на скамеечке для ног. — Если бы не вы, я окончательно испортила бы лицо слезами.

— Сегодня не тот день, чтобы плакать, — возразила Анжелика.

— Что делать, моя милая, мне сейчас не до празднеств.

И она огорченно надула губки.

— Разве вы не видите, что я в трауре? Я только что потеряла отца.

— О! Мне так жаль…

— Мы настолько ненавидели друг друга и так часто ссорились, что это лишь усиливает мои страдания. Но как досадно носить траур, когда у всех праздник! Зная злобный характер отца, я подозреваю, что он…

Ей пришлось прерваться, чтобы прикрыть лицо рожком из плотной бумаги, который подал ей Бине, в то время как он сам обильно посыпал ее прическу ароматной пудрой. Анжелика чихнула.

— …Я подозреваю, что он поступил так нарочно, — заявила дама, выглянув из рожка.

— Сделал нарочно? Что именно, мадам?

— Умер, черт побери! Ну и пусть. Я ему все простила. Что бы там ни говорили, я всегда была великодушна. К тому же он почил как истинный христианин… Это для меня большое утешение. Но я вне себя от того, что его тело сопровождали в Сен-Дени[35] только несколько гвардейцев и священников. Ни подобающего великолепия, ни затрат на погребение. Вы полагаете, подобное допустимо?..

— Разумеется, нет, — поспешила согласиться Анжелика, боясь совершить оплошность. Этот сеньор, которого похоронили в Сен-Дени, мог принадлежать только к королевской семье. Если она, конечно, все правильно поняла…

— Будь я там, все было бы иначе, можете мне поверить, — заключила дама, высокомерно вздернув подбородок, — я люблю торжественность и чтобы каждому воздавались почести согласно его положению в обществе.

Она замолчала, рассматривая себя в зеркале, которое Франсуа Бине, встав на одно колено, держал перед ней, и ее лицо просияло.

— Превосходно! — воскликнула она. — Вот что значит, когда прическа идет к лицу и украшает женщину. Моя дорогая, ваш цирюльник — истинный художник. И это притом, что у меня непослушные волосы.

— У вашего высочества тонкие, но густые и мягкие волосы, — важно произнес Бине с видом знатока, — именно с такими лучше всего удаются самые великолепные прически.

— Неужели! Вы мне льстите. Я велю немедленно выдать вам сто экю. Дамы!.. Дамы! Необходимо, чтобы этот человек завил и малышек.

Из соседней комнаты, где болтали фрейлины и камер-фрейлины[36], вытащили двух «малышек», оказавшихся девочками-подростками.

— Должно быть, они ваши дочери, мадам? — спросила Анжелика.

— Нет, они мои младшие сестры. Совершенно невыносимы. Взгляните на меньшую: только и есть красивого, что цвет лица, а она умудрилась дать искусать себя мошкам, их еще называют комарами — теперь вот, вся опухла. И, кроме того, она постоянно плачет.

— Наверное, тоже горюет из-за смерти отца?

— Вовсе нет. Просто ей постоянно твердили, что король женится на ней, даже называли не иначе, как «маленькая королева», и вот теперь она расстроена тем, что он выбрал в супруги другую.

Как только цирюльник занялся прическами девочек, на узкой лестнице началась какая-то суматоха и на пороге появился молодой человек. Он был среднего роста, с сильно нарумяненным лицом, возвышавшимся над пышным кружевным жабо, его костюм на манжетах и под коленями украшали ажурные воланы. Несмотря на ранее утро, одет он был с особой тщательностью.

— Кузина, — произнес юноша жеманным голосом, — я слышал, вы раздобыли цирюльника, который творит чудеса.

— Ах, Филипп, когда речь заходит о вестях такого рода, вы становитесь проворнее хорошенькой женщины! По крайней мере, скажите, что находите меня красивой.

Тот поджал пухлые ярко-красные губы и, сощурив глаза, внимательно изучил прическу.

— Должен признать, что мастеру удалось придать вашему облику большую красоту, чем следовало надеяться, — заявил он с наглостью, смягчая ее кокетливой улыбкой. Он вернулся в прихожую и перегнулся через перила лестницы.

— Гиш, драгоценный мой, поднимайтесь, это здесь!

Вскоре вошел дворянин, красивый, статный и очень смуглый юноша, в котором Анжелика узнала графа де Гиша[37], старшего сына герцога де Грамона[38], наместника Беарна.

Тот, кого назвали Филиппом, поймал руку графа де Гиша и нежно склонился к его плечу.

— Ах, какое счастье! Теперь-то я уверен, что мы будем причесаны лучше всех при дворе. Пегилен[39] и маркиз д’Юмьер[40] побелеют от зависти. Я видел, в каком отчаянии они метались, разыскивая своего цирюльника, которого у них за немалые деньги переманил де Вард[41]. Этим бравым капитанам, с их «вороньими клювами»[42], придется предстать перед королем с подбородками, похожими на кожуру каштана.