Анжелика. Путь в Версаль

Анжелика слегка повернула голову, чтобы наблюдать за собеседником. Он рухнул в кресло и теперь обводил тростью узоры на ковре. Если воспоминания о глупостях, которые его заставил совершить господин Фуке, вызвали у принца горькую усмешку, то на замечание, касающееся Жоффрея де Пейрака, он никак не отреагировал. Теперь молодая женщина была уверена, что Клемана Тоннеля на долгие годы приставил шпионить к ней не Конде. Как знать? Не исключено, что Клеман Тоннель с самого начала был шпионом господина Фуке, в том числе и при Конде. В ту эпоху плелись необычайно сложные интриги, а дворяне, замешанные в них, теперь предпочитали молчать о прошлом.

К чему монсеньору принцу вспоминать сейчас о том, что когда-то он хотел отравить Мазарини и продался Фуке? Ему и без того пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть расположение молодого и все еще не доверяющего ему короля, а теперь он стремится приручить эту красивую женщину, чья тайная грусть, скрывающаяся за жизнерадостным смехом, очаровала его сильнее, чем он мог ожидать.

— Во время процесса де Пейрака я был во Фландрии, — продолжил принц, — и не следил за событиями. Но, как бы то ни было, я получил этот особняк, и должен вам признаться, что совсем не рад этому. Говорят, колдун здесь и не жил, но мне все равно мерещится в этих стенах нечто печальное и зловещее. Кажется, вокруг меня декорации, приготовленные для сцены, которая так и не была сыграна… Все эти прекрасные вещи ждут своего хозяина, но ждут они не меня. Я оставил в доме старого конюха, который принадлежал к челяди графа де Пейрака. Он говорит, что иногда, по ночам, видит призрак покойного хозяина… Это вполне возможно. Здесь чувствуется некая странная сила, которая отторгает меня и гонит прочь. Я стараюсь не оставаться в доме надолго. Вы испытываете столь же тягостное впечатление?

— Нет, напротив, — прошептала Анжелика.

Она окинула взглядом комнату. «Здесь я у себя дома, — подумала она. — Я и мои дети — вот те хозяева, которых ждут эти стены».

— Так, значит, особняк вам нравится?

— Я уже полюбила его. Он восхитителен. Ах! Как бы я хотела здесь жить! — воскликнула Анжелика, с неожиданной страстью прижав руки к груди.

— Вы могли бы здесь жить, если бы захотели этого, — сказал принц.

Анжелика резко повернулась. Конде остановил на ней свой выразительный, царственный взгляд, о котором позже столь красноречиво скажет Боссюэ[31]: «Этот принц… нес победу в своих глазах…»

— Жить здесь? — повторила Анжелика. — В каком качестве, монсеньор?

Ее собеседник улыбнулся, резко встал и подошел к своей гостье.

— Взгляните на меня! Мне сорок четыре года, конечно, я не молод, но еще и не стар. Не стану лукавить, порой у меня случаются боли в коленях, но все остальное пребывает в добром здравии. Буду с вами откровенен. Я полагаю, что могу стать для вас вполне достойным любовником. Я думаю, что не слишком шокировал вас своим предложением. Не знаю, откуда вы появились, но что-то подсказывает мне, что вам уже довелось много чего услышать в свой адрес, а я, по крайней мере, не морочу вам голову. Я никогда не умел пускать дамам пыль в глаза: нахожу это бесполезным. Столько усилий, чтобы напоследок задать все тот же вечный вопрос: «Согласны вы или нет?» Нет, подождите, не торопитесь с ответом. Я объясню, какие преимущества вы сможете извлечь из этой связи. У вас будет солидное содержание… Да, я знаю, что вы очень богаты. Но послушайте, Я ПОДАРЮ ВАМ ОСОБНЯК БОТРЕЙИ, раз он вам так понравился. Позабочусь о ваших сыновьях, прослежу за их образованием. Я знаю, что вы вдова и чрезвычайно дорожите своей безупречной репутацией. Конечно, это весьма ценное качество, но… подумайте, ведь я не прошу вас расстаться с вашей репутацией ради какого-то прощелыги. А поскольку вы сами заговорили о моей славе, позвольте мне заметить, что…

Он колебался, и эта скромность не была притворной, а потому казалась особенно трогательной.

— …вовсе не зазорно быть любовницей Великого Конде. Так уж устроен наш мир. Я представлю вас в обществе… К чему эта скептическая и даже несколько презрительная улыбка, мадам?

— Потому что, — ответила Анжелика, не переставая улыбаться, — я вспомнила песенку, которую пел на улице один старый балагур, папаша Тру-ля-ля:

Странные люди — принцы.

Счастлив, кто их не знает.Еще счастливей тот,кто никогда не повстречает…

— Нет, ну что за нахалка! — воскликнул Конде в притворной ярости.

Он обхватил Анжелику за талию и привлек к себе.