Анжелика. Путь в Версаль

Оставшись в одиночестве, она задула свечи, потому что боялась увидеть свое отражение в зеркале.

Затем она надолго застыла у черного прямоугольника окна. Из глубины сада сюда долетали ароматы только что распустившихся цветов.

Быть может, где-то там, в саду, во мраке ночи ее ждет призрак Великого Хромого в железной маске?

Она боялась обернуться и взглянуть в глаза самой себе. «Ты бросил меня одну! Что мне оставалось делать?» — крикнула Анжелика призраку своей любви. Она повторила про себя, что скоро станет маркизой дю Плесси-Бельер, но долгожданная победа совсем не радовала ее. Анжелика чувствовала лишь подавленность, а ее душа, казалось, разбилась на мелкие осколки.

«То, что ты сделала, — отвратительно, гнусно!»

Слезы струились по ее щекам. Прижавшись лбом к витражному стеклу, с которого чья-то рука кощунственно стерла герб графа де Пейрака, она разрыдалась, пообещав себе, что это последние слезы слабости, которые она себе позволяет.

Глава 19

Когда на следующий день госпожа Моренс появилась в особняке на улице Сент-Антуан, к ней уже вернулась прежняя уверенность в себе. Она твердо решила не предаваться запоздалым угрызениям совести и не жалеть о своем неблаговидном поступке. «Вино налито по бокалам, и его надо выпить», — сказал бы мэтр Буржю.

С высоко поднятой головой Анжелика вошла в большой зал, освещенный лишь пламенем камина. Зал был пуст. Она сняла накидку и маску, протянула озябшие пальцы к огню. Любое проявление слабости она запретила себе заранее, и все-таки чувствовала, как тревожно бьется ее сердце, как холодеют руки.

Вскоре поднялась портьера и пожилой мужчина в скромной черной одежде, подойдя к посетительнице, склонился перед ней в глубоком поклоне. Анжелика и представить не могла, что управляющим Плесси-Бельеров по-прежнему служит не кто иной, как господин Молин. Узнав его, от неожиданности Анжелика громко вскрикнула и непроизвольно схватила своего старого знакомого за руки.

— Господин Молин! Возможно ли это? Какая… Ах! Как я рада увидеть вас вновь.

— Вы оказываете мне слишком много чести, мадам, — ответил управляющий, еще раз поклонившись. — Прошу вас занять место в этом кресле.

Сам он сел возле камина перед маленьким столиком, на котором были приготовлены листы бумаги, письменный прибор и песок.

Пока Молин оттачивал перо, Анжелика, изумленная его нежданным появлением, рассматривала управляющего. Он постарел, но черты его лица остались такими же суровыми, а взгляд был по-прежнему живым и цепким. Лишь волосы, покрытые черной суконной шапочкой, поседели. Глядя на него, Анжелика поневоле представила себе крепко сбитую фигуру отца, который частенько садился у очага рядом с управляющим-гугенотом побеседовать о будущем своих отпрысков.

— Господин Молин, у вас есть какие-нибудь известия о моем отце?

Управляющий сдул крошку с гусиного пера.

— Господин барон пребывает в добром здравии, мадам.

— А его мулы?

— Те, что родились год назад, в самом деле хороши. Я полагаю, что господин барон получает истинное наслаждение, занимаясь их разведением.

Анжелика опять сидела рядом с Молином, как некогда сидела рядом с ним юная девушка, бедная, немного строптивая, но искренняя. Именно Молин вел тогда переговоры о ее браке с графом де Пейраком. Он вновь появился в ее жизни, но теперь печется о благе Филиппа. Как паук, терпеливо ткущий свою паутину, Молин всегда оказывался на ее пути. Но Анжелику успокаивал уже один его вид. Может быть, это знак, свидетельствующий, что настоящее наконец-то встретилось с прошлым? Покой родного края, сила, которую придают стены родового замка, а еще детские тревоги, титанические усилия бедного барона по устройству будущего своих отпрысков, смущающее великодушие управляющего Молина…

— А вы помните? — мечтательно спросила Анжелика. — Ведь вы были там, в Монтелу, после моего венчания. Тогда я на вас очень сердилась, но именно благодаря вам я была необычайно счастлива.

Управляющий взглянул на собеседницу поверх огромных очков в роговой оправе.

— Мы собрались, чтобы предаваться трогательным воспоминаниям о вашем первом браке или договариваться об условиях второго?

Щеки Анжелики вспыхнули.

— А вы жестоки.

— Не более чем вы, мадам, если я верно осведомлен о тех средствах, к которым вы прибегли, чтобы заставить моего молодого хозяина жениться на вас.

Анжелика глубоко вздохнула, но взгляда не отвела. Она понимала, что прошли те времена, когда она была бедной робкой девушкой, со страхом смотревшей на всесильного управляющего Молина, державшего в своих руках судьбу всей ее семьи.

Теперь она стала деловой женщиной, с которой не гнушался беседовать сам господин Кольбер и чьи трезвые доводы обескураживали банкира Пеннотье.

— Молин, когда-то вы сказали мне: «Если хочешь добиться цели, надо уметь поступиться личными интересами». Так вот, в нынешнем деле, насколько я понимаю, я теряю нечто достаточно ценное, а именно самоуважение… Но будь что будет! У меня есть цель, которой я хочу достичь.

Жесткий рот управляющего-гугенота растянулся в неопределенной улыбке.