Анжелика в Новом Свете

В его замкнутой душе постоянно жестоко боролись друг с другом два заклятых врага – индеец кечуа с Анд и некий кастилец, наемник Писсаро note 4, – два врага, которые примирялись на короткое время лишь для того, чтобы с одинаковым презрением взглянуть на этого полукровку, оскверняющего своим существованием благородную землю инков. Граф де Пейрак сумел убедить Соррино, что его работа на руднике – это одинаковой силы зов крови обеих рас, к которым он принадлежит, и что таким образом он, метис, соединяя в себе наследственность и природные способности этих рас, рожден, чтобы стать самым замечательным ученым по рудничному делу во всем Перу. Предсказание графа подтверждалось: когда Соррино склонялся над своей работой, в душе его воцарялся мир. Тут нужно было только оставить его в покое около горнов, стараться не лезть к нему с разговорами и обходиться с ним уважительно.

Но самым опасным все же оставался Кловис, типичный смутьян, славящийся недюжинной силой, подозрительностью и отчаянным эгоизмом. Он принадлежал к числу людей, которые могут откусить руку тому, кто их спас и накормил. Бывали минуты, когда Анжелика спрашивала себя, все ли продумал ее муж, беря волонтером в экспедицию этого сомнительного типа, такого трудного, неуживчивого. Ну ладно, пусть он хороший кузнец, превосходно изготавливающий любые слесарные инструменты и оружие, настоящий подручный Вулкана, черный , приземистый, всегда в поту, всегда заросший, словно покрытый сажей, черной бородой. Да, это правда, никто лучше его не может подковать лошадь, но как бы ни было ценно это его умение, оно не примирит их – в особенности теперь, когда долгий путь завершен, – с его грубостью и склочным характером. Он терпеть не мог женщин и частенько нарочно распускал язык, чтобы шокировать застенчивые уши госпожи Жонас и Эльвиры. С Анжеликой он иногда держался с редкостной заносчивостью. И она вела с ним войну, такую же непримиримую и тяжкую, как и он с ней.

Но оба они сходились, по крайней мере, в одном: отголоски этой вражды не должны дойти до графа де Пейрака. Анжелика боялась докучать мужу. Кловис боялся… всего-навсего веревки. За три года, которые он провел на службе у графа де Пейрака, он имел время убедиться, что их хозяин шутить не любит. И у него хватало ума сдерживать себя в присутствии графа. Те, кто работал с Кловисом, кто жил с ним бок о бок, упрекали его в замкнутости, но он счел бы себя обесчещенным, если бы сделал попытку ужиться с ними, да и вообще с кем бы то ни было.

Однажды вечером, когда они сумерничали, Анжелика вложила ему в руки его порванную одежду.

– Вот иголка и шерсть, Кловис. Почините-ка это быстро.

Кузнец возразил, правда, сначала убедившись, что графа нет поблизости.

– Это вы, женщина, должны заниматься такой работой.

– Нет, все моряки прекрасно владеют иглой, это входит в их ремесло.

– Но почему именно я должен делать это сам? Я видел, как другим латаете одежду вы.

– Возможно, но именно вы нуждаетесь в покаянии.

Довод задел. Какое-то мгновение Кловис разглядывал Анжелику, держа одежду в одной руке, иголку в другой, потом молча принялся за работу. Сидевший рядом с ним на скамейке Жак Виньо слышал, как он несколько раз пробормотал: «Нуждаетесь в покаянии! Нуждаетесь в покаянии! Ладно же!.. Вот тебе еще новость!..»

Он часто повторял одну и ту же фразу, смысл которой озадачивал и Анжелику, и всех остальных.

«Да, черт побери, – говорил он, потрясая своей черной лохматой гривой, – стоило таскать кандалы в темницах, чтобы докатиться до такого!»

Однажды, услышав, что на дворе происходит какая-то бурная стычка, Анжелика выскочила на порог как раз вовремя: она увидела, как овернец потрясает дубиной над головой одного из индейцев. Пока он размахивал своим оружием, примеряясь, как бы получше нанести удар, Анжелика успела выхватить пистолет и выстрелила. Дубина треснула и выскользнула из рук Кловиса, а сам он ничком упал на мерзлую землю. Анжелика бросилась, чтобы остановить индейца, который, выхватив свой длинный нож, приготовился снять с кузнеца скальп с лохматой шевелюрой. Поняв, что его обидчик повержен, индеец согласился отступиться.

Звук выстрела заставил всех выбежать из дома. На сей раз скрыть случившееся было трудно. Граф де Пейрак широким шагом подошел к ним и оглядел участников драмы.

– Что произошло? – спросил он кузнеца, который поднимался с земли, бледный как смерть.

– Она… она хотела меня убить, – заикаясь, пролепетал он, показывая на Анжелику. – На три дюйма ближе, и разлетелись бы мои мозги.

– Как жаль, что этого не случилось! – засмеялась Анжелика. – Я хотела не убить тебя, дурень ты несчастный, я хотела, чтобы ты не сделал глупости, которая стоила бы тебе жизни. Уж не думаешь ли ты, что тебе удалось бы избежать ножа этого индейца, если бы ты его ударил? Я стреляла в твою дубину, а не вголову. Одна дубина стоит другой! Уж коли я и впрямь задумала бы тебя убить, ты был бы уже мертв. Можешь мне поверить.