Анжелика. Война в кружевах

После ухода Филиппа Анжелика еще долго лежала без движения, завернувшись в грубое покрывало, впитавшее в себя мужской запах, в котором можно было различить аромат жасминового масла и кожи. Она была совершенно разбита и измучена. К ужасу, пережитому ночью, добавилось раздражение от ссоры с мужем, а учиненное им физическое насилие окончательно лишило ее мужества. У отчаявшейся женщины не осталось никаких сил, она погружалась в оцепенение, близкое к полной отрешенности. Вдруг к ее горлу подступила тошнота, а на висках выступил пот. Несколько мгновений Анжелика боролась с позывами рвоты. Откинувшись на тюфяк, она почувствовала себя совершенно подавленной. Этот приступ тошноты и слабости лишь подтвердил симптомы, которые Анжелика не желала замечать весь последний месяц. Но теперь следовало признать очевидное. Страшная свадебная ночь в замке Плесси-Бельер, о которой она до сих пор не могла вспоминать без стыда, принесла свои плоды. Анжелика была беременна. Она носила ребенка, ребенка от Филиппа — мужчины, который ее ненавидел и который поклялся ей отомстить. От мужчины, который собирался мучить ее до тех пор, пока она не сойдет с ума.

На какую-то долю секунды Анжелика почувствовала себя сломленной, ей захотелось позволить событиям идти своим чередом, отказаться от борьбы. Ее одолевал сон. Спать, только спать! Когда-нибудь потом она опять наберется сил и отваги… Но сейчас неподходящее время для сна! Потом будет слишком поздно. Если не предотвратить гнев короля, ей угрожает вечное изгнание из Версаля и даже из Парижа.

Анжелика вскочила, подбежала к массивной деревянной двери и принялась молотить по ней кулаками, сдирая кожу. Она кричала, выла:

— Откройте! Выпустите меня отсюда!

Солнце уже залило светом келью. Сейчас королевские экипажи собираются в парадном дворе Версаля, а кареты приглашенных парижан минуют ворота Сент-Оноре. В условленном месте не будет только Анжелики.

«Я должна там быть! Должна! Если я навлеку на себя гнев короля, то я пропала. Только король может заставить Филиппа повиноваться. Во что бы то ни стало я должна появиться на королевской псовой охоте! Филипп говорил, что из этой тюрьмы я смогу услышать, как трубят охотничьи рога… значит, монастырь где-то в окрестностях Версаля! О Господи! Мне необходимо выбраться отсюда».

Но ее метания от стены к стене были бесплодны. Наконец в коридоре послышался стук тяжелых сабо. Появился проблеск надежды. Анжелика вернулась к своему убогому ложу и улеглась на нем с самым смиренным видом. В замке повернулся тяжелый ключ, и вошла женщина. Это была не монахиня, а служанка в перкалевом чепце и бумазейном платье. В руках она держала поднос.

Служанка буркнула «здрасьте» и начала расставлять на столе содержимое подноса. Оно оказалось небогатым: кувшин воды, миска, от которой исходил запах чечевичной похлебки с салом, круглый хлеб.

Анжелика с любопытством наблюдала за служанкой. Наверное, это единственная ниточка, связывающая ее с внешним миром, и другой возможности сегодня не представится. Нужно пользоваться случаем. Девушка нисколько не походила на грубую крестьянку, каких обычно монастыри нанимали для уборки. Скорее красивая, с большими черными глазами, сверкавшими от злобы, служанка призывно покачивала бедрами, скрытыми под бумазейными юбками, что недвусмысленно свидетельствовало о ее былой деятельности. Наметанный глаз Анжелики не мог ошибиться, и ее догадку подтвердило ругательство, сорвавшееся с губ девушки, случайно уронившей с подноса ложку. Несомненно, в прошлом красотка была одной из самых преданных подданных Его Величества Великого Кесаря, короля преступного мира.

— Привет, сестренка, — прошептала Анжелика.

Служанка резко повернулась и удивленно вытаращила глаза, когда увидела, как Анжелика скрестила пальцы, подавая знак, принятый между представителями парижского дна.

— Ничего себе! — воскликнула девица, немного оправившись от изумления. — Нет, ну ничего себе! Вот уж не ожидала… а мне сказали, что ты самая настоящая маркиза. Эх, бедная подружка, ты тоже попалась в силки мерзавцев из Общества Святого Причастия? Тогда пиши пропало! Эти стервятники никому не дают работать спокойно!

Она уселась на соломенный тюфяк в ногах узницы и поправила серую шерстяную косынку, прикрывавшую ее роскошную грудь.

— Уже целых шесть месяцев, как я торчу в этой дыре. Представь, какая тоска! Просто счастье, что я встретила тебя. Так хоть будет повеселее. Ты в каком квартале работала?

Анжелика сделала неопределенный жест рукой:

— Везде понемножку.

— А кто твой кот[3]?

— Деревянный Зад.

— Великий Кесарь! Везет, подружка, о тебе неплохо заботятся. Для новенькой ты вообще отлично устроилась. Ты ведь новенькая, это точно. Я тебя раньше не видела. Как звать-то?

— Прекрасная Анжела.