Анжелина и холостяки

На этот раз в сочельник не устраивали Обеда Семи Рыб. В этом году праздник пройдет тихо — вовсе не потому что перестали чтить традиции или нет праздничного настроения. Но у всех оказались свои планы. Петтибон переехал к Лесли; Дон Эдди и Фил отправились навестить старшую сестру Дона, Ронни, которая жила за городом; Джонни и Тина пригласили Джо, Марию, Джиа и миссис Каппуччио на семейную пасту с фрикадельками. Они, разумеется, звали и Анжелину с Фрэнсисом, но Анжелина решила провести последние дни перед Рождеством с сыном. Праздник попадал на четверг, так что она закрыла «Il Primo» во вторник, поставила дома елку, нарядила ее и успела даже пробежаться по магазинам.

Себе она подарила каждую свободную минуту, проведенную со своим малышом. Родным пообещала, что обязательно навестит их в Рождество, ближе к вечеру, когда все будут обмениваться подарками, веселиться и все такое. Но ей крайне необходимо было сейчас стать своим собственным Сантой — возможно, выпить бокал шампанского за Фрэнка, отдохнуть, послушать рождественские гимны, отпраздновать вместе с Фрэнсисом. Лучший способ — не гнаться за вечно ускользающим будущим, а хотя бы на один день остановиться и подумать, что же предлагает это самое будущее.

Бэзил весь день покупал рождественские подарки и вернулся домой уже в сумерках сочельника. Но здесь его ждала лишь записка от Дотти, сообщавшая, что сестра ушла купить ветчины к празднику, а Гай — в «Нэшнл». Бэзил вздохнул, вновь набросил пальто и решил тоже прогуляться до закусочной, съесть кусочек пирога.

Последние недели Гай вызывал у него серьезную тревогу. Он совсем притих, редко бывал дома. Когда Бэзил спрашивал, где тот пропадает, Гай только вздыхал или отвечал, что работал в библиотеке или гулял. Возможно, сейчас, подумал Бэзил, как раз удобный случай поговорить начистоту.

В закусочной было необычно тихо. Он сразу заметил Гая, тот задумчиво сидел над чашкой кофе.

— Вот ты где, — хлопнул он племянника по плечу, присаживаясь рядом.

— Привет, — равнодушно ответил Гай.

Официантка принесла меню, Бэзил сделал вид, что внимательно изучает его, заметив между делом:

— Тебя в последнее время почти не видно.

— Много времени провожу в библиотеке, — пожал плечами Гай.

— Да, и гуляешь. Это я понял.

Кофе остыл, и Гай сделал знак официантке.

— Отличное место, чтобы провести Рождественский сочельник. — Бэзил отложил меню в сторонку.

— Просто хотел посидеть и подумать.

Появилась официантка с кофе для Гая.

— Мне тоже кофе, пожалуйста, мисс, и кусок орехового пирога, — попросил Бэзил, потом сел поудобнее, положил руки на стол. — Посидеть и подумать, говоришь? Дома тоже есть стулья.

— Мне еще и пирога захотелось.

— Ну хорошо. И о чем же ты тут думал?

— О Рождестве. О Младенце Иисусе. О будущем.

— Ага. — Бэзил удовлетворенно крякнул, когда перед ним поставили тарелку с пирогом. — Кстати, о будущем. Может, пригласишь завтра Анжелину на обед? Я уже пытался, но, думаю, одинокая женщина с ребенком не сможет отказать тебе в светлый праздник Рождества.

— Она в Рождество остается одна? — поднял глаза Гай.

— Да, я тоже считаю, что это плохая идея.

Гай молчал.

Бэзил отодвинул пирог. Суховат, но зато кофе горячий и крепкий.

— Тебе ведь нравится Анжелина?

Гай оживился.

— Очень. Бэзил, я никогда не встречал таких женщин. Именно о ней я думал все это время.

— И…

Губы Гая сжались в тонкую линию.

— Но меня влечет и та жизнь, которую я оставил. Когда я был рядом с ней, особенно в тот день, когда родился малыш… Я никогда не рассказывал тебе, но сначала мы подумали, что с ребенком несчастье, что он не дышит. И она попросила меня окрестить его.

— И ты? — поразился Бэзил.

Гай на краткий миг словно вернулся в тот день, услышал крик и мольбы Анжелины.

— Нет. Не было необходимости. С малышом все оказалось в порядке. Но я понял, насколько это важно было для нее. Насколько важна ей именно душа ребенка.

Бэзил кивнул; Гай затронул очень глубокие проблемы, и сегодня ночью они звучат особенно пронзительно.

— Понимаю, некоторым мужчинам неловко встречаться со вдовами, особенно когда есть маленький ребенок. — Бэзил отхлебнул кофе.

— Дело не в этом. Совсем нет. Просто в моей голове больше вопросов, чем ответов. Мне нравится Анжелина, и то, что я помогал ей в родах, было самым сильным и волнующим переживанием в моей жизни. Но у меня куча вопросов — о вере, о себе самом. Кто я такой, где я должен быть, чтобы сделать именно то, что должен. А ей, наверное, необходим человек, который не мучается сомнениями день и ночь. Ей нужен тот, кто будет жить ради нее, заботиться только о ней, на ее условиях.

Бэзил почувствовал, что пришло время говорить откровенно.

— Гай, наверное, она заслуживает просто доброго мужчины с добрым сердцем, который будет рядом и будет любить ее и ребенка. Условия? Их можно обсуждать. Если хочешь услышать мое мнение, ей нужно жить дальше, и тебе нужно жить дальше. Но если не сделать первого шага, ничего не произойдет. Ты должен сделать выбор, Гай. В противном случае кто-то другой сделает его за тебя.

Гай мрачно кивнул, соглашаясь.

Появилась официантка, поставила перед Гаем белую картонную коробочку, перевязанную бечевкой.

— Кстати, мне предложили работу, — сообщил Гай.

— Правда? — Бэзил с трудом скрыл удивление.

— Ага, в одной местной газете, редактором и журналистом. Неплохое жалованье, учитывая, что газета не из важных. Многочасовые оттачивания пера в библиотеке, может, и принесут плоды.

— Ты намерен принять предложение?

Гай громко рассмеялся, сообразив вдруг, как он ответит.

— Еще не решил.

Теперь смеялся и Бэзил.

— Ладно, раз уж мы заговорили о деньгах, — отсмеявшись, вспомнил он. — У меня к тебе вопрос. На свадьбе Анжелина рассказала мне, как Джерри возил ее в магазин за детским приданым, и поблагодарила за то, что мы вскладчину оплатили все это. Я не стал ей ничего говорить, но, вообще-то, я не давал никаких денег, а ты?

— Нет, Джерри ничего такого не предлагал.

— Мне тоже. Я расспросил остальных, но и к ним он тоже не обращался.

— Выходит, Джерри сам, в одиночку, сделал такой подарок?

— Получается так.

Гай перевел взгляд на дверь, потом опять на Бэзила, как будто услышал звон колокольчика и увидел, как в дверь входит некто, хорошо знакомый. И все изменилось, что-то внутри него щелкнуло и встало на место — как последняя деталь невероятно замысловатого пазла.

Гай резко встал:

— Я должен идти. У меня важное дело.

— Когда вернешься домой? — Бэзил озадаченно смотрел на него снизу вверх.

— Не знаю. — Гай оделся, подхватил коробку со стола.

— Гай, послушай старика, когда-нибудь тебе все же придется принять собственное решение.

Гай опустил ладонь на плечо Бэзила, заглянул ему прямо в глаза:

— Знаешь, я только что это сделал. С Рождеством!