Апартеид по-британски

Волнения заставили задуматься многих. Та же «Таймс» поместила подборку читательских писем, объединенных шапкой «Уроки, которые следует извлечь из бристольского мятежа»⁵. Один из читателей, житель Уэмбли Винит Патель, писал: «Не сомневаюсь, что мятеж носил отчетливо расовый характер… В основном безработные, темнокожие молодые люди спонтанно и яростно выступили против полиции, которую все чаще отождествляют с нынешним расистским правительством тори. Тот факт, что «рутинная» полицейская операция вылилась в мятеж, показывает: расовая напряженность была и остается высокой. Заявления госпожи Тэтчер, касающиеся иммиграции и черной общины, наполнили темнокожих отвращением и подозрением, что усугубило расовую напряженность. Если эта существующая в масштабах всей страны расовая напряженность не спадет и если социальная политика правительства не будет пересмотрена, спонтанные бунты могут превратиться в обыденное явление. Кроме того, до тех пор, пока к проблеме расовой дискриминации не будут относиться всерьез там, где она существует, и не искоренят ее, довлеющая проблема расовой напряженности никогда не будет устранена»⁶.

Недавние грустные события в Бристоле, писал директор одной из столичных школ, Родни Ашер, высветили проблему, присущую многим английским крупным городам. Постоянные преследования членов иммигрантской общины со стороны полиции породили недоверие и ненависть… Директор привел случаи, с которыми столкнулся сам. Они, по его словам, свидетельствуют об унижениях, которым подвергают представителей этой общины. Двое его учеников, «ни в чем не повинных, трудолюбивых и пользующихся уважением», были задержаны полицией. Причем один из них был арестован уже в третий раз «как подозрительный». И всякий раз арест оказывался необоснованным. По словам Ашера, у этих двух школьников больше оснований считать себя лондонцами, чем у него. Однако их, как и их братьев, раз за разом полиция хватает как потенциальных правонарушителей⁷.

Показательно, что критика в адрес властей раздавалась отнюдь не только с левого фланга британского общества. Недовольство политикой кабинета выражали и сторонники консерваторов. Один из них, Д. Ноукс, подчеркивая остроту проблемы, настаивал: «Пора сознающим свою ответственность консерваторам заставить премьер-министра признать, что ее политика нарастающей безработицы, маскируемая монетаристскими терминами, не только не является справедливой, но способна нанести долговременный и, вероятно, непоправимый ущерб социальной ткани нашей страны»⁸. Сколь трудно разделить надежды этого сторонника тори на коренной пересмотр ими их политики, столь же трудно отказать ему в разумном предвидении социальных последствий такой политики.

Между тем правительство в лице министра внутренних дел У. Уайтлоу пыталось отрицать, что волнения были вызваны расовыми причинами и имеют социальные корни. Однако, как отмечала, например, парижская газета «Матэн», темнокожие протестовали «не только против расовой сегрегации, но и против нищеты, царящей в их кварталах, где безработица в три раза выше, чем в целом по стране»⁹

.

Чиновник рангом ниже Уайтлоу, государственный министр внутренних дел Т. Рейсон вообще попытался заткнуть рот тем, кто всерьез анализировал случившееся и приходил к выводу, что аналогичные взрывы возможны и впредь. Так можно и беду накликать, прикинувшись суеверным, сказал он, выступая в городе Дадли перед работниками комитетов по межобщинным отношениям. Драматизировать обстановку не следует, заявил он, отношения между полицией и местными жителями прекрасные¹⁰. О явной беспочвенности подобных утверждений свидетельствуют слова, которые услышал от жителя Сент-Пола корреспондент газеты «Обсервер», побывавший в этом районе примерно в те же дни, что и Рейсон, — около трех месяцев спустя после волнений. «Черные в Англии, — было заявлено журналисту, — не сумели добиться самого главного — того, чтобы их уважали и чтобы их принимали, как равных. Вот поэтому они вынуждены либо отвергать общество, либо отказываться от собственного «я»»¹¹. «Мы существуем, но не живем»

¹²,— высказал свою боль тому же журналисту темнокожий житель Сент-Пола Френсис Саланди.

Послесловием к бристольским событиям можно считать слова, прозвучавшие осенью 1980 года в местном суде, который принял решение о преследовании 14 жителей Сент-Пола, обвиненных в участии в бунте. Эти слова были сказаны адвокатом одного из обвиняемых Леонардом Вудли. «Мой клиент уполномочил меня заявить, — сказал он, — что тысячи фунтов, потраченные на нынешнее расследование, было бы гораздо разумнее израсходовать на искоренение бесчеловечных условий, существующих в Сент-Поле»¹³.

Глава X

«Жаркое лето»

Оно началось еще весной, «жаркое лето» 1981 года. Известна и точная дата—10 апреля. Как потом скажет королевский адвокат Робин Олд, «это был первый теплый день года»¹. Так что «жаркое лето» начиналось не только в переносном, но и в прямом смысле.