Апекс

– Потому в шестнадцать организм и сам прекрасно справляется, – Куцый бросает взгляд на Зануду, а потом снова осматривается, и уже не глядя, спрашивает. – Тебе что плохо?

– Нет, – Зануда пожимает плечами, – просто хочется прочувствовать все прелести взросления.

Куцый снова бросает на него быстрый взгляд и отворачивается, лениво сканируя улицу:

– А ты еще не прочувствовал?

– Вот это всё, – Зануда красочно оглядывает площадь вокруг себя, – не взросление – это говно какое-то, – и снова широко разевает рот.

За дверью слышны бормотание и звук открываемого замка.

– Добро пожаловать, дитя мое, – бубнит Куцый. – Это говно – и есть взрослая жизнь.

Открывается дверь:

– Давайте быстрее, – говорит Отморозок, впуская нас внутрь, – а то Медный там совсем загибается.

– Уже давно бы Апексовался, да и дело с концом, – рычит Куцый, заходя внутрь.

– Не хочет, – пожимает плечами Отморозок. – Говорит, что сдохнет по дороге на ноль.

– Рыжий болван… – зевает Зануда и перешагивает порог убежища.

Я шагаю следом… Вдруг! Вспышка, цвет, движение. Меня останавливает периферийное зрение – яркий проблеск живого. Останавливаюсь и оглядываюсь – мой рот раскрывается, но звука нет.

Это она – старуха. Не старуха – женщина. Застыла, словно замерзла. Но я смотрю не на неё.

– Хера се… – шепчет Отморозок за моей спиной.

Он видит, как и я. Видит старуху, которая гордо задирает подбородок – она смотрит наверх, потому что этот выше её на полметра, не меньше, ведь чтобы пристально вглядываться в её глаза, он сгибается пополам, изгибаясь, словно расплавленная стекольная масса, прямиком из печи.

– Ты такое видела когда-нибудь? – шепчет за моей спиной Зануда.

Нет. И никто не видел. Это существо… Его никогда раньше не было.

– Вы чего там застряли? – орет Куцый. – Закрывайте двери.

Старуха, тонкая и сгорбленная, упрямо выгибает спину – она тянет наверх лицо, и отсюда мне кажется, что она молодеет с каждой секундой. Нет, не старуха – женщина, с гордым профилем и открытым взглядом смотрит в глаза тому, кто навис над ней. А этот… серый, красный и гибкий, он жуткий и совершенно не человек, он виснет над ней, гнется, он пытается…

– Он сейчас сожрет её, – говорю и шагаю вперед.

– Вобла, ты сдурела? – шипит из-за спины Зануда.

Он протискивается мимо брата и идет за мной. Секундное замешательство – его хватает, чтобы мы оба, я и Зануда, сделали еще пару шагов вперед.

Женщина что-то шепчет, и над ней серое зарево смерти растягивает блестящий, ярко-красный рот. Женщина не боится – её руки сжаты в кулаки, её спина прямая и нос гордо тащит вверх хрупкое тело.

– Что там у вас творится? – кричит Куцый.

Я делаю шаг за шагом, за мной Зануда – слышу его дыхание за своей спиной.

– Вобла!

И вдруг! Реальность вспыхивает Красными! Сотня, две сотни, они – вокруг нас, они появляются из ниоткуда и только теперь я понимаю – они все время были здесь. Они окружают женщину и гибкого, они склоняют колени и замирают, они навострили лица, они пригнули спины, и их руки вцепились в мертвый бетон – они смотрят, они внимают каждому слову этих двоих, ловят каждое движение женщины и жидкого стекла с огромной пастью. Их красные бесформенные тела окружили две фигуры – женщину и гибкое живое. Я и Зануда – мы стоим в кольце Красных, в нескольких метрах от странной пары, и смотрим. Где-то на заднем плане крики – наши имена летают в воздухе.

– Ты видишь это? – спрашиваю я у Зануды.

Он молча кивает.

Эта женщина и этот гибкий – нет никого ближе. Этой близости миллиарды веков, сотни световых лет и одна жизнь. Эта близость искрит болью, горит пламенем – она истощает женщину и дает силу гибкому. У этой близости нет срока давности, но есть исток – начало.

А в следующий миг гибкий поворачивается и смотрит прямо на меня, и я вижу – его глаза слепы. Но он видит все!

– Ева… – и огромный красный рот искривляется в хищной улыбке, обнажая огромные зубы.

– ВОБЛА! ЗАНУДА! БЕГИТЕ! БЕГИТЕ!!! – орет кто-то.

Красные поворачивают к нам пустые лица, женщина с ужасом смотрит на нас, а серо-красный клацает огромными зубами.

Клац!

Красные бросаются разом. Нас накрывает красной волной, сбивает с ног. Слышу пронзительный крик Зануды, чувствую вспышки боли по всему телу – они сливаются, они превращают мое тело в сплошную агонию.

А потом тьма обрушивается на меня, и уже ничего нет.

***