Аплодисменты после…

Вы можете подумать, что я вру, но, как воскликнул бы д’Артаньян: клянусь честью! – де Жюссак тоже тут. Первый дуэлянт кардинала построил не только баню, но и весь дом своими руками. Оказалось, что он на все руки мастер; практика показала, что шпага – далеко не самый полезный инструмент в нашей жизни, что рубанок и молоток – для выживания лучше. Ну-с, никого не забыл? Ну как же! Как я мог не упомянуть про Констанцию Бонасье! Всё-таки первая любовь первого мушкетёра! Тем более что её шесть соток буквально в двух шагах от его. Констанция бывает тут редко: много хлопот в городе, театр, а кроме того, у неё магазин… Надо будет спросить как-нибудь: не французской ли одеждой её магазин торгует? Это было бы совсем грациозно!..

Даже одна из кармелиток Бетюнского монастыря с редчайшей фамилией Иванова проживает на даче тут же. Ну и де Тревиль, конечно. Только уже из кино. Лев Дуров опять-таки здесь, а не где-нибудь ещё. С ним, с Тревилем, дружит д’Артаньян, что совершенно логично. Капитан королевских мушкетёров и должен питать слабость к своему протеже, не с семьёй же Бонасье ему дружить, хотя их дача и ближе…

Ну! Как вам нравится эта цепь случайностей?.. Самое интересное, что всё это чистая правда, а выглядит так, будто я всё специально придумал. Удивительно, но факт: всё мушкетёры – садоводы и другие действующие лица того спектакля (кроме Дурова, конечно, но и он попал в эту палитру, потому что де Тревиль) собрались через годы в одном месте, недалеко от Сергиева Посада; в местечке под уютным, вполне бытовым и незамысловатым названием «Садовое товарищество „Актёр“». И это доказывает нам, что у Провидения – своё специфическое чувство юмора…

Часто люди, видевшие тот спектакль, спрашивают меня о нём. Я досадливо отмахиваюсь, будучи убеждённым в том, что прошлое, каким бы оно ни было прекрасным, пусть останется в прошлом. Оглядываясь назад, рискуешь споткнуться. И в этой книге я хочу наконец попрощаться с прошлым навсегда. Без слёз и сожалений, улыбаясь ему вслед тепло и благодарно.

Эпилог

…тепло и благодарно. Но это касается не только того спектакля, да и вообще всего, чему в прошлом можно было радоваться, и всего того, чего приходится стыдиться. И сожалеть, что нельзя вернуть тот эпизод, тот поступок, те твои слова – всё то, что хотелось бы исправить, но уже невозможно. И это прошлое – и радостное, и постыдное – остаётся там, в тумане времени. Однако с учётом того, что было, можно ведь сегодня жить иначе и стараться не обижать людей, не повторять скверных ошибок и не наступать на те же самые грязные грабли. И то, что скрыл туман времени – личное дело каждого: у кого скелет в шкафу, у кого там же – кукла Барби, у кого старые фотографии и смятые письма, а кто-то навсегда запер свой шкаф, а ключ выбросил.

Название этой книги «Аплодисменты после» – похоже, правильное, отвечающее содержанию, но не полное. Потому что действующие лица этой книги – действуют. По-прежнему действуют на наше воображение, наши чувства, наши привязанности и антипатии. Они продолжают жить с нами, и всякий раз, когда нам удаётся встретиться с ними на экране, в книге и в чьём-то живом рассказе – мы с радостью ещё и ещё раз аплодируем им, понимая, что каждый из них сделал нашу жизнь богаче и праздничнее.