Apocalypse Never

Чтобы открыть пространство, мы срезали балки и покрасили всю комнату в белый цвет, за исключением окон и медных решеток, которые мы отполировали. Хелен покрасила, окрасила и запечатала пол, в результате чего он стал насыщенным, мраморным и успокаивающим небесно-голубым. Это сработало. Большинство людей, которые приходят с улицы, остаются спокойными и даже открытыми, узнав, что мы пронуклеарные.

Поскольку помещение имеет зону розничной торговли, мы должны продавать товары, и поэтому мы начали покупать и перепродавать ядерные памятные вещи пятидесятых и шестидесятых годов, включая украшения из уранового стекла и марки "Атомы за мир".

Мы превратили балкон наверху в галерею. Я создал экспозицию из фотографий, сделанных по всему миру, которые рассказывают об экологическом прогрессе через жизнь людей. Здесь есть фотография Бернадетт, наполовину злой, наполовину гордой, стоящей там, где бабуины съели ее сладкий картофель. Есть фотография одной из сирот горной гориллы с улыбкой Моны Лизы и цветком во рту. Есть фотография улыбающегося Калеба, который держит за руку Даниэля, испанского инженера, когда мы идем к плотине Вирунга. Есть фотография Супарти, стоящей рядом со швейной машинкой, которой она не пользуется. И есть фотография атомной станции Diablo Canyon - единственная, которая не моя.

В моем кабинете наверху, из которого открывается вид на балкон и главную комнату, Хелен повесила плакат со Всемирной выставки в Чикаго в 1933-1934 годах. Он был сделан в самые мрачные годы Великой депрессии, но при этом выражает гораздо более оптимистичный взгляд на будущее, чем тот, который сегодня предлагают большинство защитников окружающей среды.

Темой ярмарки стали технологические инновации, а название экспозиции - "Век прогресса", что ознаменовало 100-летний юбилей Чикаго. Девиз: "Наука находит, промышленность применяет, человек адаптируется" - идеальный девиз для смягчения последствий изменения климата и адаптации к ним. Ярмарка прославляла "технологии и прогресс, утопию или идеальный мир, основанный на демократии и производстве" - идеальный девиз для достижения всеобщего процветания

Природа и всеобщее процветание определяют то, как мы проводим исследования, а не наоборот. Никакие научные данные не смогут доказать, что вы должны поддержать нашу миссию, так же как никакие научные данные не смогут заставить вас захотеть защищать горных горилл. Все, что мы можем сделать, - это показать вам фотографии и рассказать истории о Бернадетт и Супарти, надеясь, что они заставят вас переживать так же, как они заставили переживать нас.

Когда мы с сотрудниками встречаемся, эти образы высокоэнергетического, процветающего мира с процветающей дикой природой становятся основой наших размышлений. Они олицетворяют нашу приверженность целям, которые являются человеческими и природными, рациональными и моральными, физическими и духовными. Мы считаем, что исследования должны быть направлены на достижение неких высших ценностей. Нашими ценностями являются любовь к человечеству и любовь к природе.

К тому времени, когда мы закончили ремонт офиса, я понял, что мы создали своего рода святыню для видения, которое можно с полным правом назвать духовным. Природа и всеобщее процветание - наша трансцендентная моральная цель. Экологический прогресс - наш проект бессмертия.

В 2015 году, через несколько дней после того, как Бернадетт показала мне места, где бабуины съели ее сладкий картофель, мы с Хелен увидели горных горилл, находящихся под угрозой исчезновения, вблизи и лично.

Мы остановились на курорте Merode в парке Вирунга. В самом сердце зоны боевых действий мы ели вкусную еду и спали в тропическом лесу, в окружении обезьян колобус и шимпанзе. Это был Эдем внутри апокалипсиса.

Чтобы увидеть горилл, рейнджеры парка Вирунга, вооруженные автоматами, провели нас на джипах, а затем пешком через пастбища для скота, которые когда-то были местом обитания приматов. Мы проходили через общины фермеров, которые выходили из своих домов, чтобы помахать нам рукой и улыбнуться. Мы вышли из машины и немного погуляли по скотоводческим пастбищам, которые проходят рядом с границей парка, напоминая о неуемном спросе на землю и давлении растущего населения.

Мы почувствовали запах горилл раньше, чем увидели их. Их запах был уникальным - резкая смесь очень сильного запаха тела, мускусных духов и скунса. Мы смотрели на них, а они смотрели в ответ. Мы задохнулись, впервые увидев серебристую спину. Он неодобрительно хрюкнул, услышав щелчок затвора моей камеры. Он хотел, чтобы его оставили в покое. Наш гид жестом попросил нас уступить ему место. Час, проведенный с гориллами, пролетел незаметно.