Апофеоз войны

– Верно говоришь, надо ускориться. Метель проклятая совсем глаза выстегивает, и мороз до костей пробирает. Что ты говоришь? Лапы мерзнут? Так и у меня мерзнут. Терпи. Вот дойдем до Андрюхи, там и отогреемся. И горяченького тебе нальем. Чай-то ты верно не любишь? А если сухарь хлебный в горячем размочить? Другое дело. И сала отрежем. Андрюха нас в прошлый раз угощал. Подозрительное оно, это сало, какое-то, если честно, но сейчас выбирать не приходится. Для согрева и оно пойдет. Вприкуску с горячей хлебной похлебкой. Верно говорю? А то! А я и от чего покрепче не откажусь. Спирту жахну, если Андрюха богат на него. Да одним стаканом не обойдусь. Тут два нужны как минимум, чтобы мозги прочистить. Иначе нельзя, брат. А потом спать ляжем. Без сна никак нельзя. Видал, какие фортеля мозги выкидывают? Вот уж не думал, что до такого докачусь!

Старик говорил и говорил, и этот треп помогал хоть немного отвлечься от всего произошедшего, а главное – не замечать безжалостно крепчающего мороза. Ноги выстыли и теперь совсем не ощущались. Вместо них в ботинки будто положили камней.

А до города будто бы и не сократилось расстояние, так и продолжал он стоять, вдали, дразня домами, в которых можно было укрыться от ветра, развести костер, придвинуться к нему поближе и уснуть. Сладко, крепко и без снов.

Старик вздрогнул. С трудом разлепил глаза – смерзлись ресницы.

– Не спать, брат! Не спать! – закряхтел он и вновь пошел. Заворчал в шутку на пса: – А ты чего молчишь, Сальвадор? Ты кусай меня, не бойся, да сильнее, прямо за ногу, а лучше за руку, чтобы знал старый, как на ходу дремать. Сонный-то я тебя не пойми куда приведу. Я ведь…

Договорить старик не успел. Сильный порыв ветра швырнул Кашу в сугроб. Пес тревожно залаял, вжался в снег.

Аркадий звонко рассмеялся.

– Видал, как он меня? Одним щелчком! Как пушинку! Словно невидимым тараном. А ну, чего испугался, хвост поджал, лохматый? Помогай выбираться.

Сальвадор подскочил к старику, вытянул его за шиворот из снега.

Каша застучал зубами, но улыбаться не перестал.

– Словно специально в сугроб меня швырнул ветер! Мол, нечего дурным мыслям в голове быть, гони их прочь! И в снег головой макнул!

Пес радости спутника не разделил и зарычал.

– Пошли, лохматый. Знаю, что мерзнешь. Совсем чуть-чуть уже осталось. Вон улица Тимофеевская виднеется, а значит, почти пришли. Только отряхнемся немного от снега.

Старик попытался встать, но не смог – не послушались ноги.

– Чего это? – сам себя спросил он.

И вновь попытался подняться.

Не получилось. Ноги вроде бы и гнулись, но как-то лениво, с неохотой, а колени и вовсе стали как каменные.

Пес гавкнул, но уже без ворчания, больше с тоской.

– Чего это? – повторил старик. – Не могу. Не выходит. Ноги совсем не слушаются.

И только теперь ощутил, до чего сильно они замерзли, от самых пальцев, до пояса. Пока шел, не обращал внимания, а как зашвырнуло в снег, так сразу и сообразил, что попал в переделку.

– Сальвадор, не могу, – устало произнес старик. – Никак не могу. Не слушаются ноги. Да и руки совсем застыли, ничего не чувствую, согнуть их не могу. Ты давай теперь один. Слышишь? Я – все. Отходился уже.

Пес вопросительно посмотрел на Кашу. Заскулил.

– Да ты не переживай. Иди вон к тем домам. Там по запаху почуешь Андрюху, он еще тот грязнуля, хех! У него будешь жить, он тебя в беде не оставит. Накормит, приютит. А по весне, когда оттает все, теплее станет, так ты его сюда приводи, пусть по-человечески меня захоронит, чтобы не на съеденье птицам оставлять. Ну чего ты смотришь на меня так? Иди давай. Иди же!

Но пес не двигался.

– Иди, кому говорю!

Сальвадор зарычал, но тут же принялся скулить.

– Ну чего ты, в самом деле? Ну не могу я уже идти! Ноги совсем замерзли. Видишь? А ты можешь. Так что вперед! Не дури!

Пес подошел к старику, схватил того за шиворот и потащил.

Получилось преодолеть метра два.

– Брось! Глупая это затея. Я тяжелый, тебе со мной не справиться. Только силы зря потратишь. Ты лучше побереги их для себя. А я старый уже.

Но Сальвадор уперся в снег передними лапами и вновь принялся тянуть старика. Фыркая и рыча, пес доволок старика до занесенного снегом дерева. Там остановились отдышаться.

– Ну чего ты упираешься? – вновь начал вопрошать Каша.

Пес зарычал, а потом и вовсе цапнул старика за руку. Аркадий не ожидал такого от зверя, и некоторое время удивленно смотрел на пса. А потом закивал:

– Верно. Верно делаешь. Кусай меня, дурака. Чего это я? Сдался? Ведь еще могу дышать, а значит, живу. А тут добровольно в могилу ложусь. Ну-ка, цапни еще раз, чтобы знал.

Пес лизнул пальцы старика, пригнул голову, чтобы Каша погладил его.

– Подсоби-ка. К дереву ближе. Попробую на него опереться, чтобы встать. А там видно будет.

Пес послушно доволок старика до ствола дерева. А потом встал рядом, с интересом поглядывая на то, как человек пытается встать. Получалось не очень. Сил хватало только на то, чтобы обнять ствол. Каша попытался подтянуться, но не смог. Чертыхаясь, старик вновь и вновь принимался за дело. В конце концов, такая невольная зарядка разогрела мышцы Аркадия и он застонал.