Апокалипсис

Как грибы стали вырастать проповедники, призывавшие народ встать на путь истинной веры и свергнуть тиранию. Повсеместно прошли забастовки и митинги. Правительство пыталось разогнать людей с помощью полиции, что лишь усугубило обстановку. В результате первые жертвы, а дальше гражданская война, которая обескровила и опустошила страну. Все полетело к черту, армия стала неподконтрольной. Каждый тянул одеяло на себя. Паника и полный хаос.

И так — во всем мире. Локальные войны, постоянные конфликты между группировками. Весь мир превратился в Африку, над которой прежде смеялись.

Теперь не было ни правительства, ни армии, ни полиции — никого. Каждый был сам за себя. Если ты объединил достаточно людей и сумел их сплотить — что ж, можешь выбрать себе клочок земли и создать свое собственное государство. Полная свобода. Но это хорошо только на словах. В действительности почти ни у кого не было оружия, не было еды, не было лекарств. Говорили, на юге осталось что-то типа цивилизации. Но это громко сказано. «Огненные братья», фанатики под руководством некоего Александра. Многие бежали к нему, когда начался хаос. Он обещал «путь света». Но именно «Огненных братьев» обвинял во всех бедах Виктор. Его ключевой идеей было покончить с ними. Вдвоем — покончить с целой армией?! Старик явно спятил.

Однажды Виктор кардинально поменял свое решение двигаться на юг и как безумный устремился на север. Ту ночь Марс помнил отчетливо. Приемный отец, уединившись, долго смотрел на звезды, будто ища там заветный ответ на все вопросы. А утром они уже двигались в противоположном направлении. На расспросы он, как всегда, отмалчивался. Когда его не стало, Марс не осмелился изменить указанную цель, север так север. Пусть будет он. Они пойдут туда, откуда все бегут. Сейчас безопасно там, где нет людей. Возможно, старик знал все наперед. Возможно.

Марс прикрыл глаза и втянул ноздрями прохладный воздух, заполняя им до отказа свои легкие. Жизнь в этом мире отвратительна, но они пока что живы, и это уже хорошо. Он вернулся на место ночлега и взглянул на ворох тряпья, под которым так сладко спала Катя.

— Эй, — тихо произнес он и пошевелил девчушку.

Комок из тряпок зашевелился, Катя приподнялась, опираясь на локти. На чумазом личике блестели заспанные глазенки. На голову накинут капюшон теплой толстовки, сверху короткая болоньевая куртка с заплаткой спереди. Все это было плотно натянуто на худое, хрупкое тело.

— Привет, — зевая и потягиваясь, проговорила она.

— Привет. Как спалось?

— Нормально.

— Не замерзла? — он дотронулся до ее лба тыльной стороной кисти.

— Да все нормально. Ты и так нарядил меня как капусту. Я уже не маленькая, — насупилась Катя.

— Я знаю, знаю. Вот поэтому переживаю еще больше. На, держи, — он протянул ей коробок со спичками. — Разведи пока костер, только небольшой, а я обойду все вокруг. Не хочу, чтобы нас кто-то нашел. Заодно, может, удастся найти что-то съестное. — Он направился к пролому в стене, но приостановился. — Если что, кричи. Я буду рядом. Я услышу.

Марс ухватился за торчащую арматуру, пригнулся и скользнул в проем, выпрямился, долго вглядывался в угнетающий пейзаж поздней осени, пытаясь обнаружить хоть какое-то движение, поправил нож, потер запястьем переносицу и стал спускаться с пригорка, на котором они заночевали.

Екатерина вылезла из-под тряпок, еще раз зевнула, достала из кармана потертых штанов свернутую в несколько раз газету, оторвала от нее клочок, остальное сунула обратно. Сложив из битых кирпичей что-то вроде очага, она поместила туда куски дерева, подпихнув вниз клочок газеты. Чиркнув спичкой, развела костер. Огонь неуверенно, но все же принялся пожирать то, что предложили ему на этот раз. Катя сидела и смотрела на него, поднеся руки, впитывала его тепло. В желудке заурчало, и она поморщила лицо. О еде последнее время думалось очень часто. Даже холод изводил ее не так сильно, как желание набить живот чем-то съестным, и даже необязательно вкусным. Она подкинула веточек, костер стал ярче. Позади что-то хрустнуло.

— Максимыч, это ты?

Она почти всегда называла его так. Римское имя ей казалось смешным и нелепым. Марс рассказывал о своем отце, которого якобы звали Максим. Катя подхватила это и почти всегда обращалась по отчеству.

Не успела она обернуться, как незнакомый мужчина схватил ее за шкирку, заткнул рукой рот и повалил на пол.

— Ш-ш-ш-ш, — зашипел он, все сильнее придавливая ее к земле. — Ты тут одна?

Девчушка закивала головой.

— Это хорошо. Еда есть?

Она глазами указала на лежащий в стороне рюкзак.

— Сходи посмотри, что там, — приказал незнакомец кому-то.

Катя смогла разглядеть лишь пару ног в потрепанных кроссовках, быстро прошедшую к заветной сумке.

— Нам приказано найти парня, а не вещи их осматривать!

— Делай, что говорю!

— Тут только одно барахло! — вытряхнув содержимое из рюкзака, раздосадованно проорал человек в спортивной обуви.

— Где он?! — произнес третий, входя в развалины. Черные потертые кожаные штаны, армейские ботинки. По тону он походил на главного.