Апокалипсис от Владимира

Как только официант, виляя бедрами, удалился восвояси и мы с Сурковым остались вдвоем, Владислав Юрьевич взял инициативу в свои руки:

— Предлагаю перейти на «ты»! Тем более для этого есть некоторые формальные основания.

— С удовольствием, а что за основания? — поинтересовался я.

— Мы учились в одном институте, — улыбнулся Сурков. — Хотя я был на год младше, и на другом факультете. Да и проучился недолго — в армию ушел.

— Засчитывается. А где жил?

— В общаге «Дом Коммуны».

— Тогда тем более! Я там частенько тусовал на дискотеках, вполне могли пересекаться. Хотя с того времени я несколько изменился.

— Я тоже. Надеюсь, что изменения произошли и со времени нашей последней встречи?

— Увидим. Чем могу помочь? — спросил я и с удовольствием сосредоточился на реакции моего собеседника. Думаю, Слава не часто слышал этот вопрос. Напротив, это его постоянно просили о помощи. Как-никак, в течение многих лет именно он во многом определял лицо политической жизни России, пусть и всегда в жестких рамках курса, указанного Президентом. Интересно — внешне Сурков совсем не был похож на чиновника: подтянутая и одновременно неспортивная, из-за привычки слегка сутулиться, фигура, тонкая кость. Умное, проницательное лицо с некрупными чертами и легким налетом усталости — явное нервное истощение. Манера говорить подчеркнуто ироничная, хотя глаза всегда остаются жесткими и изучающими. На подсознательном уровне, сам того не замечая, Слава копирует некоторые интонации и жесты Путина.

— Помочь? — Владислав Юрьевич издал тяжелый вздох. — Знаешь, а ведь не я должен был с тобой встречаться. После твоей встречи с Волошиным у него как-то не заладилось и он ушел в РАО ЕЭС к Чубайсу. А Громова ты видел.

— Замечательный, очень профессиональный человек! Произвел большое впечатление.

— Конечно, он рассказывал. — Сурков ухмыльнулся. — Не волнуйся, ты ему тоже не понравился! — Блуждающая ухмылочка постоянно гуляла по его лицу, не находя себе постоянного места, и казалась нервным тиком.

— Я старался быть предельно вежливым, — парировал я.

— Тебе это никогда не удавалось, — отрезал Сурков. — Что журналистом ты был наглым, что сейчас… Не подарок.

— Так и ты не цветочек!

— Вот только не начинай, ладно? — Слава поежился, и мне стало не по себе. В отличие от наряда Путина, пиджак Суркова в точности копировал все происходящее с его хозяином. — В моей должности цветочек давно бы завял. Да что я тебе рассказываю, тебе мой контингент хорошо знаком! Итак, возвращаясь к теме нашей беседы, которую я еще даже не обозначил, — общение с прессой не мой вопрос…

— А я все еще воспринимаюсь как представитель второй древнейшей?

— Речь не о тебе, а о завтрашней пресс-конференции. Для нас очень важно, как она пройдет. Конечно, Леша может поработать с участниками, но все-таки, зная тебя, думаю, что от неожиданностей никто не застрахован.

— То есть, переводя с административно-командного на русский, ты хочешь сказать, что вся журналистская свора у вас уже на привязи и за сахарную косточку по нотам лает, а я человек несистемный, поэтому лучше со мной обо всем на берегу договориться? Тем более, учитывая, что я теперь твой должник, так как и квартирами, и деньгами ты моим близким помог. Я тебя правильно понял?

— Нет, неправильно, совсем неправильно! И у меня нет иллюзий насчет твоих возможностей, именно поэтому я сегодня без охраны. Разговор совсем о другом. Скажи, тебе понравился твой номер на машине?

— «008»? О да, я его оценил!

— Я предложил, — обрадовался Сурков. — Догадываешься, почему?

— Слава, неужели ты так привык работать с безграмотными идиотами, что тебе надо растолковывать элементарные вещи?

— Ну, знаешь! Решил же один из наших больших руководителей, что ты теперь следующий после Джеймса Бонда! — Ухмылка замерла на Славином лице, он запрокинул голову назад и неожиданно весело и от души засмеялся. И как ему при этом удается сохранять такой интеллигентный вид?

— Очевидно, ты намекаешь на Великий потоп как первый из Концов света, — сказал я, переждав Славин смех. — Параллели очевидны: Второе пришествие, Второй Конец света. Так как в Писании нет ничего случайного, то очевидно, что в истории Ноя кроются ключи к пониманию Второго пришествия. Страшный суд под номером один уже был — притом это был не ПЕРВЫЙ суд, но первый СТРАШНЫЙ.

— Остроумно! То есть ты считаешь изгнание Адама из Рая приведением в действие первого приговора?

— Конечно. Но все приговоры того суда были сугубо индивидуальными, хотя и поражения в правах на последующие поколения оговаривались. Именно поэтому женщины рожают в муках!

— Я всегда был уверен, что Сталин хорошо учился в семинарии, — Сурков весело хлопнул ладонью по столу, — у него все так и было: коллективная ответственность народов. Мои предки по отцовской линии убедились в этом на своем примере.