Апокалипсис от Владимира

Анализируя всю эту тягостную информацию, я пришел домой, где и попал под жесткий артобстрел со стороны Эльги. Наезд начался довольно обыденно: друзья, подруги, никуда не ходим, никого не видим. Даже Сашку с Яной, ребят, которые нас познакомили, уже и не вспомним, когда видели в последний раз. И сколько это все будет продолжаться. И я тебе вообще никто. И брак ты со мной регистрировать не собираешься. И детей от меня иметь не хочешь…

Я мужественно молчал. Возражать в такие моменты бессмысленно, будь ты хоть трижды апостол Советского Союза, и поток ее сознания никак не иссякал. Пока Эльга забрасывала меня всеми мыслимыми и немыслимыми обвинениями, я вдруг снова задумался о том, что давно уже не видел на улице беременных женщин. Эльга продолжала верещать, но для меня ее истерика звучала отдаленным фоном. Не мешая ей изливать негативные эмоции, я мысленно связался с Табризом.

— Старичок? — позвал его я.

— Весь внимание, шеф! — подумал в ответ Табриз. — Мне подойти?

— Лучше не надо. У меня дома семейная сцена, так что пообщаемся мысленно.

— Как скажете, шеф! Какие указания? — Выясни, как обстоят дела с рождаемостью у нас в стране и за рубежом.

Конечно, я мог бы и сам вытащить всю эту информацию, достаточно лишь было пожелать ее получить, но мне очень хотелось пообщаться с хорошим человеком в момент семейной ссоры.

Между тем Эльга продолжала набирать обороты — теперь уже шел разбор моих человеческих качеств в применении к домашним делам. Из краткого обзора становилось ясно, что как член семьи я хуже домашнего животного — пользы от меня мало, а помощи по дому и вовсе никакой. Чужим людям, дескать, от моих якобы чудотворных способностей что-то и перепадает, а вот ей! И вообще, ей есть что поведать миру.

Мне стало интересно, что она имеет в виду. Вроде бы в интимной сфере у нас все было более чем хорошо. Хотя может быть, это традиционное для всех мужиков заблуждение, и моя любимая притворялась в каждое из чудных мгновений? Но все оказалось не так трагично. Имелось в виду следующее — не в церковь же ей идти свечку ставить или какое-нибудь там паломничество совершать, чтобы забеременеть. Неужели я не могу сам сотворить такую малость? Или уж если мне нельзя по каким-то там соображениям использовать свои способности в личных целях, то попросил бы дружка своего Билла, или уж самого нашего главного — Даниила.

Повисла пауза. Вопрос прозвучал, и по всем законам жанра я должен был ответить. Но я молчал. Я ждал информации от Табриза, хотя в этом не было никакой надобности. Я уже все понял, просто для чистоты эксперимента надо было дождаться официального доклада. Эльга сочла мое молчание пренебрежением и попыталась убежать в спальню, но я остановил ее движением руки. Нет, не подумайте, что я использовал свои сверхвозможности, мы еще в первые дни договорились, что у нас все будет естественно, без всяких хитрых штучек. Просто Эльга поняла, что внутри меня идет некий процесс — компьютер урчит и работает, а значит, результат вскоре будет объявлен.

Наконец в моей голове заговорил Табриз. Был он огорчен и встревожен.

— Шеф, не знаю, как эта проблема ускользнула от нашего внимания, — начал он.

— Слушаю тебя.

— Довольно странная ситуация. Во-первых, беременные женщины перестали появляться по всему миру сразу после вашей передачи на CNN с Даниилом.

Я поморщился и поправил:

— Не моей передачи, а Ларри Кинга…

— Как скажете, шеф. Во-вторых, те, кто уже ждал ребенка, очень быстро разродились, причем вне зависимости от срока беременности все дети родились абсолютно здоровыми. Их взросление происходит колоссальными темпами — ученые ломают голову над природой этого явления.

— Понятно. Спасибо.

— Хочу еще раз подчеркнуть, что новых беременностей не зарегистрировано. Акушеры уже не нужны как врачебная специальность. — Спасибо, Табриз.

— Владимир, а что это значит?

— То, о чем я говорил уже очень давно — какой смысл рожать новых, если и так скоро все закончится.

Закончив мысленный диалог с Табризом, я решил поведать Эльге горькую правду.

— Любимая, — произнес я, глядя ей в глаза, — детей больше не будет. И я говорю не только о нас с тобой, а обо всем человечестве.

Эльга посмотрела на меня как на умалишенного, несущего фармакологический бред. Впервые за время нашего знакомства в ее взгляде промелькнуло презрение. Было видно, как она ищет в своей памяти примеры беременных подруг или вспоминает семьи с новорожденными детьми, чтобы, вспомнив их, уничтожить меня. Но она очень скоро поняла, что таких нет. С маленькими детьми — да, но не с новорожденными. Ее глаза наполнились слезами, и очень тихо она спросила меня:

— Почему?

— Боюсь, что тебе не понравится мой ответ. Он будет довольно заумным, а ты такие объяснения не любишь.

Эльга выдавила из себя подобие улыбки:

— Не люблю. Но, если нет выбора, я потерплю.