Апокалипсис отменяется (сборник)

Собеседник вздохнул очень тяжело, его глаза потускнели, уголки губ поползли вниз.

— Я скоро умру, — повторил Сашка. — По-любому умру. СПИД ведь пока не умеют лечить. Значит, меня можно крионировать уже сейчас. Тем более что деньги — не проблема.

— Александр, вы серьезно?

— Конечно серьезно! Думаете, я ради развлечения два года обиваю пороги вашего центра?

— Я не об этом. Вы ведь нарочно заразились ВИЧ-инфекцией, намеренно.

Сашка пожал плечами, ответил равнодушно:

— Ну да. А что такого?

— Александр, вы в своем уме? Три месяца назад вы были совершенно здоровым человеком. Абсолютно здоровым! По крайней мере, физически. А что теперь?

— Теперь вы можете заморозить мое тело до лучших времен. И никаких претензий со стороны закона, никаких криков от проверяющих. Ведь у меня СПИД.

— Пока у вас только ВИЧ, — проронил собеседник. Тут же покраснел, схватился за край стола, выпалил: — Александр, не вздумайте!

Сашка непонимающе помотал головой, стиснул кулаки. Видимо, день у Микасова не задался, иначе почему этот мелкий клерк ведет себя так странно? Парень решительно водрузил кулаки на стол и начал объяснять:

— Захар Иванович, я неоднократно рассказывал. Но если вы так глупы — повторю еще раз, мне несложно. Ну не могу я жить в этом мире… Не мое это. Посмотрите вокруг… Разве это жизнь? Разве это цивилизация? Я родился не в то время. Я из будущего! Оттуда, где нет коррупции и произвола, где люди умеют думать не только нижней частью туловища! Понимаете?

— Александр… Вам двадцать один год…

— И что с того?

На лицо клерка набежала серая тень, он дернул ящик стола и достал пачку сигарет. Вынул одну, повертел в руках и переломил.

— Вам двадцать один, — выдохнул Микасов и швырнул испорченную сигарету в мусорную корзину. — Вы жизни не видели.

— Жизни? А откуда, позвольте спросить, знаете? Что вы вообще знаете?

Сашка откинулся назад, разжать кулаки стоило огромных усилий, но парень справился. Клерк не должен видеть напряжения — и так думает невесть что. Голос Сашки зазвучал спокойно, взвешенно:

— Жизнь — штука сложная, в этом не сомневаюсь. Но мир, в котором мы живем, — прост, даже примитивен. Только не говорите, что мне рано об этом рассуждать. Я прожил достаточно и видел достаточно. А выводы делать умею, уж поверьте.

Мне двадцать один год. Я закончил школу с золотой медалью, в институт поступил сам… Учился. Со второго курса пошел работать. Я специалист высокого уровня, не верите — посмотрите досье. Но России больше не нужны спецы, стране требуются дворники и сантехники, ну и клерки, особенно клерки. Конечно, куда же без них!

Микасов вновь потянулся к сигаретам, но едва пальцы коснулись пачки — отдернул руку. Спросил хмуро:

— Вы не востребованы, в этом все дело? Ну так… Не печальтесь, Александр. Времена меняются. Будущее, в котором понадобятся ваши таланты, не за горами. Все будет. Все будет хорошо.

Сашка отозвался равнодушно:

— Вот. И вы туда же. Будущее… Такое близкое и такое оптимистичное… Ах, ах!

— Да, — отчеканил Микасов, — и чтобы оказаться в будущем, вовсе не обязательно прибегать к крионике. Вы талантливы, Александр. Вы должны действовать здесь и сейчас. Вы из тех, кто может построить…

— Ха!

— Ничего смешного.

— Ошибаетесь. Думаете, мое желание — попытка сбежать? Вовсе нет. Просто пока вы и вам подобные мечтали о светлом будущем, я довольно хорошо изучил настоящее.

Сашка не выдержал — вскочил. Он несколько раз прошелся по кабинету, выпалил:

— Крионика — величайшее достижение, но вы избрали неверную стратегию. Какой толк от того, что вы замораживаете старушек на последнем издыхании? Ну настанет время победы над их болезнями, ну разморозите и вылечите, и что дальше? Какая от них польза? Что делать старушкам в новом мире? Варенье варить? А я — другое дело, я — молодой, талантливый и трудолюбивый! И мое заболевание, между прочим, тоже не лечится, и я сейчас не о СПИДе.

— ВИЧ, — поправил Микасов. — У вас пока только ВИЧ…

— Неважно, — отмахнулся Сашка. — ВИЧ и СПИД — ерунда рядом с тем, что вот здесь!

Он ткнул себя в грудь, бросил нервно:

— У меня душа кровью обливается, когда вижу, что творится вокруг.

— Это лечится и сейчас, — ответил Микасов. — Психиатры, психологи… Религия, в конце концов.

— Ложь, все ложь. Врачи уже не умеют лечить, они только деньги высасывают, как и толстопузые церковники. Впрочем, вам и самому это известно.

Микасов отрешенно потер вспотевший лоб, отвел глаза и пробормотал чуть слышно:

— Это жизнь, только и всего. Умные приспосабливаются и добиваются немыслимых высот во все времена, при любых режимах.

— Знаю, — усмехнулся Сашка, — и добиваюсь.

В интонациях Микасова появилась неприкрытая ирония:

— Неужели?

— Захар Иванович, я неплохо изучил настоящее. В нашей системе жизни человек выполняет ограниченное количество задач. Все, что он делает, сводится к двум простым функциям — заработать и потратить. Все. Вы когда-нибудь пробовали не тратить на то, на что должны?

— А на что должен?

— На одежду определенного типа, на отпуск под жарким солнцем, на часы известной марки… Словом, на все то, на что принято тратить в вашем кругу.