Апокалипсис отменяется (сборник)

Парень, не отрывая масленых глаз от выступающего лобка Триши, отбрехался жалко:

— Да пошел ты…

Будто не замечая перепалки водителей, Триша обернулась, отставила ногу. Толпа на обочине взревела, каждый с восторгом заметил интимную стрижку в виде гоночного флага. Триша улыбнулась хищно, провела трусиками в паху. У Дэна сердце заныло от жгучего прилива желания, когда она прислонила стринги к лицу, вдохнула запах, прикрыв глаза от извращенного наслаждения. Потом улыбнулась коварно и вскинула трусики к небу, лишь на миг опередив стартовый сигнал.

«Корвет» взревел, завизжали покрышки, ускорением вдавило Дэна в спинку сиденья. Стрелка на спидометре метнулась к сотне, и он захохотал дико, успев заметить, что молокосос еще тормозит на старте.

Исход гонки был предрешен…

* * *

Дэн выбросил окурок в окно и откинулся на спинку сиденья. Разгоряченный гонкой «Корвет» медленно остывал. Теперь требовалось остыть и пилоту, а для этого есть разные способы.

В кармане куртки завозился мобильник. Не глядя, Дэн принял звонок.

— Дорогой, ты освободился?

Дэн внутренне поморщился от надоевшего за двадцать лет брака голоса, а от приторных «дорогой», «любимый», «зайчик» — вообще блевать охота!

Но голос Дэна не дрогнул:

— Да, любимая, гонки окончились.

Жена спросила с ленивым интересом:

— И как?

— Полный разгром! Сегодня даже менты на нашей стороне, мы разорвали новичков всухую!

В трубке хмыкнули.

— Поздравляю. Котик, ты не забыл, что завтра утром мы идем в церковь? Возвращайся пораньше.

— Заметано, — сказал он, хрипло от подступающего оргазма. И, попрощавшись быстро, застонал от удовольствия.

Из-под откинутой рулевой колонки поднялась растрепанная голова Триши, на распухших от поцелуев губах белеют капли семени. Но глаза ее холодны, как сердце Снежной королевы.

— Подбросишь меня, герой?

Дэн завозился, опуская руль и застегивая ширинку. Разум стремительно очищался, на смену животной страсти пришел расчет.

— Извини, детка, спешу.

Триша скривила губки, но протянутую купюру взяла.

* * *

«Грешен я, — подумал Дэн с холодным безразличием. — Грешен, ибо… черт, как там дальше?»

Его взгляд легко соскользнул с распятья на стене церкви, пошарил по рядам лавок, прощупал выпуклости прихожанок. Рядом склонила голову супруга, как всегда полушепотом проговаривая молитву.

«Что за идиотская привычка? — подумал Дэн с раздражением. — Как в первом классе, читаем и губами шевелим!»

Мысли окончательно миновали духовное, пали к плотскому. Взгляд Дэна ощупал с придирчивой ревностью фигуру супруги, его губы поджались. Могла бы и лучше за формами следить, недаром же столько денег на пластику уходит! А все жрет, и жрет, и жрет!

«А может быть, — пронеслось безразличное, — любовника нашла? На него все тратит? Недаром же у нее старый приятель объявился, из этих… больных… черт. А — патриотов! Даже мне, дура, предлагала вместе с ними по лесам проехаться, пням молиться, хороводы водить…»

Взгляд ушел с груди жены, прыгнул на иконы. Под укоряющими взглядами святых на миг кольнула совесть.

«Эта… гм… грешен я, ибо… ибо… черт! Согрешил, что ли?!»

Под иконами прохаживается жирный поп с кадилом, нараспев читает что-то невразумительное, то ли готический рэп, то ли подсчитывает сегодняшнюю прибыль от продажи свечей и крестов.

«Интересно, а у него жена есть? Можно ли попам трахаться?»

Дэн усмехнулся пошлым мыслям. Другой на его месте либо ушел бы, раз все равно не верит, либо хоть в храме вспомнил о душе. Но не Дэн. Политика, мировой рынок, индустрия удовольствий. Многие люди встречались ему, многие мнения слышал. И в итоге понял, что мир — это пустота. Религия — ложь. А ценности у каждого свои. Чтобы выжить, нужно презреть все догмы.

Взгляд переместился на собственную супругу. Дэн равнодушно подумал: «Изменяет или нет? Если изменяет — убью стерву!»

* * *

Возвращались, как всегда, в молчании. Шофер отгородился по желанию хозяина звуконепроницаемой створкой, умело вел лимузин в городском потоке. Дэн от нечего делать смотрел в окно, придумывая развлечения на вечер. Мысли лениво шевелились, собирались в сумбурный табунок, тихо исчезали. Было чувство, будто что-то упустил. Что-то важное, несоизмеримое даже с жизнью. И это чувство крепло.

«Может быть, в клуб?.. Нет, прошлого раза достаточно. Столько малолеток, наркоты и бухла даже я не выдерживаю. Все-таки уже не мальчик… Какие в церкви странные иконы были. Художник мастерски передал взгляды святых. Эх, если бы еще расшифровал, что они пытались нам донести?.. Черт! О чем я?.. Ах, о клубе… Нет, в клуб не поеду. Наркоманок там много, мать моя женщина! Не хватало еще гепатит или сифилис подхватить! Лучше уж по старинке, в клуб свингеров…»

— …Ты меня не слушаешь?

Он вздрогнул, обернулся к жене. Она смотрела с ленивой обидой. Светская львица, вся к бриллиантах, золоте. Но дорогая оболочка скрывает усталую женщину, прошедшую с ним и дым, и Рим…