Апокалипсис Всадника

Сам я сам ничуть не верю, что Гадкие бабки, как прежде, на службе: режим давно рухнул. Лишь в силу привычки они подглядывают из окон или бродят возле подъездов, кутаясь зимой и летом в бесформенные польта на чебурашьем меху, пряча вывалянные антенны седых волос под байковыми платками и изучая жизнедеятельность окружающих сквозь увеличительное стекло бифокальных очков. Пользы от их наблюдений нет даже участковому, иначе жилые дома не превращались бы на глазах в публичные.

– А как думаешь, почему участковый в этот бордель не влезает? – закончив манипуляции, Онже передает мне туго набитую папиросу. Взорвав косячок, я лениво распластываюсь на сидении и вытягиваю конечности, насколько позволяют размеры салона. Не дожидаясь моих вариантов, Онже сам отвечает:

– Мусора весь этот бизнес контролируют, понимаешь? Главные сутенеры практически все отставные мусорилы. А действующие сотрудники их крышуют. Тему конкретно под себя подмяли. Кто под ними работать не хочет, тех рейдами накрывают. А по телику потом распинаются, мол тут притон накрыли, там накрыли, понимаешь? А реально по Москве таких бардаков – тысячи, и все под ментовской крышей.

Мои соседи, недовольные тем, что родной подъезд превратился в притон, о том, что рассказывает Онже если и не знают, то наверняка догадываются. Однако чем расстраиваться по бесполезному поводу, куда надежней, спокойней и добропорядочней усесться вечерком перед вральником и пустить томную слюнку, глядя сериалы про честных ментов и талдыча древнее советское заклинание «моя милиция меня бережет».

– Весь криминальный бизнес конкретно силовики поделили, – констатирует Онже. – Казино, автоматы, шпилевые, вся игровая тема – под гэбэ. Контрабанда и конфискат – под таможней. Наркота под ОБНОН. Ну а че по мелочи, погрязнее – бедламы там всякие, шлюхи, этим мусорская шелуха занимается, понимаешь?

Некогда мне довелось пообщаться с парой-тройкой людей, уволившихся из милиции. Целенаправленно устроившись в органы правопорядка, на новой работе ни один из них не протянул дольше года. О своем неудавшемся опыте недотепы отмалчивались. А если удавалось разговорить, рассказывали забавные вещи о неофициальной служебной обязанности вымогать взятки у задержанных, крышевать лохотроны и доить мелкую уголовную шушеру, чтобы затем относить фиксированную долю начальству. О зарабатывании «палок» путем подбрасывания задержанным героина в карман и освобождении от ответственности вымогателей, мошенников и насильников.

– О, так меня ж тут вообще по беспределу приняли! – вворачивает Онже. – Жиндоса помнишь? Совсем, мразота, совесть сторчал. Один кон кричит мне: подвези к барыге за «белым». У меня в машине жена с ребенком сидит, а он свои наркоманские движения мутит. Ну ладно, мало ли, вдруг сгодится еще на что-нибудь? Короче, я сдуру подписался. Подвозим его, стоим у подъезда, ждем. Так вот прикинь, этот футсан выходит, и пакован с герычем мне на приборную доску кидает. Я ему кричу: слышь, запрет на карман тусани, нехера ему тут лежать! Он типа не отдупляется. Я уже конкретно на него наехать собираюсь, и тут боевик начинается: три машины с разных сторон зажимают в тиски. Маски-шоу на капоте, на багажнике, чуть не на крыше, один из пээма сквозь лобовое стекло в меня целится. Короче, на глазах у всего района нас ОБНОН принимает!

Сделав озабоченный вид, я бормочу в ответ что-то сочувственное. Мол, неудобно-то как, испорченное реноме.

– Да ладно тебе «неудобно»! – хохочет Онже. – Это же и хорошо, что все видели! Больше бояться будут!

Доставив задержанных в отделение, менты принялись шить дело всей троице по статье «незаконное хранение и распространение». Возникшие из ниоткуда врачи взяли у Онже и его беременной женушки кровь и мочу на анализ. А через пять минут вынесли из соседней комнаты заключение: у обоих в крови якобы нашли героин.

– Я уж думал, сейчас на централ не в кипиш так по-семейному заедем, но подфартило конкретно. Там один пацанчик свои терки решал, и за нас с Викой вписался. Присел мусорам на уши по юридической теме, и те мне для начала телефон вернули. Короче, я дядьке отзваниваюсь по зеленой, кричу: выручай, тут мусорская подстава! В оконцовке нас с Викой вытаскивают и делюгу заминают.

Я интересуюсь судьбой Жиндоса.

– Нагнали сразу под подписку о невыезде, а потом окрестили на год условно, ты понял?

В любом районе у оперов есть «кумовские» наркоманы. Когда нужно посадить определенных людей либо просто добрать план до нормы, они отправляют кумовскую утку к местной шпане. Дальше – дело техники. Операция задержания, менты зарабатывают «палки», кумовка почти сразу выпускается на свободу, а ее «подельники» получают тюремные срока разной длительности.

– А на рэкете как одно время ловили, помнишь? – спрашивает Онже и, передразнивая кумовку, переходит на блеяние. – Ребяяяята, мне должоооок не отдаюююют!