Апокрифический Трансерфинг

Я перестал искать истину в чужих книгах с тех пор, как открыл для себя Трансерфинг. Все мы — древние души. Душа человека знает ответы на любые вопросы, поскольку имеет доступ к неограниченному банку данных — пространству вариантов. То же самое имел в виду Иммануил Кант, когда отвечал на вопрос, что такое просвещение: «Просвещение — это выход человека из состояния своего несовершеннолетия… причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства кого-то другого. Sapere aude! — имей мужество пользоваться собственным умом! — таков, следовательно, девиз Просвещения».

Отношение к критике

Например на сайтеобозреватель Яна Соколова назвала одну из ваших книг «образцовой кашей из топора». Считаете ли ее слова критикой? Задевает ли вас такое отношение к вашему творчеству? Радуют ли подобные публикации?

К критике в свой адрес я отношусь отрицательно, как и любой нормальный человек, если не лукавить. Но в данном случае это не критика (каковая должна быть, по крайней мере, по существу), а просто безответственный пассаж, плюс пренебрежение к читателям. Мои книги ведь особо никто не раскручивал, и бестселлерами они стали благодаря признанию самих читателей — не только в России, но и за рубежом.

Со своей стороны, могу лишь выдвинуть несколько предположений о причине такого отношения со стороны критика. Первое, что приходит на ум: критик, так скажем, «немножко зарвался». Это бывает, когда, выступая в роли судьи, входишь во вкус и начинаешь воображать себя последней инстанцией истины. Дескать, сколько уж я скушала этих графоманов с их писаниной — надоело из зубов выковыривать. Следовало уже давно открыть читателям глаза. А то они, наивные простаки, не выслушав прежде мнение компетентных людей, ударились, понимаешь, в этот Трансерфинг, так его, и теперь пребывают в эйфории от восторга, что их жизнь на глазах меняется в лучшую сторону. Вот знали б заранее, что хлебают кашу из топора — не попались бы на удочку ловкого мистификатора и жили бы себе, как прежде, в своих суровых, но реальных буднях, по принципу «…за ними другие приходят, они будут тоже трудны».

Второе предположение — критик относится к той категории людей, которые «знают все, и даже немного больше». Для таких уже весь этот мир — прочитанная книга, а не то что какое-то там бумажное изданьице. «Всезнающий» читает книги по диагонали, надев очки с фильтром «мне все и так давно известно», не утруждаясь вникнуть в суть изложенного. Я стараюсь избегать общения с такими людьми, потому что с ними ужасно тоскливо. Сам я смотрю на мир широко раскрытыми глазами и не устаю удивляться.

Третье предположение. (Что-то я разошелся — уже сам выступаю в роли критика. Но ведь надо же кому-то заступиться за бедные книжечки, которые обидели! Да и потом, не мешало бы и на самих критиков других критиков напустить. А то, ишь ты, привыкли безнаказанно шкодить, и никакой управы на них нет, а беззащитные писатели вынуждены смиренно терпеть все их безобразия.) Так вот, я хотел сказать, что это Знание — не для всех, и не каждый готов принять его, поскольку Трансерфинг не укладывается в рамки обыденного мировоззрения. Эти книги, как правило, вызывают у одних читателей бурный восторг, а у других — решительное отторжение. Хотя многочисленные благодарные письма свидетельствуют о том, что вторых — ничтожное меньшинство. Так что пусть себе ругают, главное, чтобы не было равнодушных.

Судя по всему, вы активно переписываетесь по электронной почте с читателями. Возможно, нередко к вам приходят резкие письма. Как вы реагируете на них? Что вызывает раздражение ваших корреспондентов?