Апокрифы Чеченской войны

Я зашел в подвал. Они были на коленках, со связанными сзади руками, у стенки. Бислан беззвучно плакал. Оглянувшись на лязг отпираемого засова, Турпал увидел меня и произнес, с трудом шевеля разбитыми в кровь губами:

— А, это ты. Привет.

За моей спиной стояли трое бойцов питерского ОМОНа. Турпал кивнул на них головой:

— Видишь, браза. Вот ты и собрал свою рок-группу. Только вокалиста у тебя так и нет. Одни барабанщики…

И хрипло, во весь голос, запел: “Balls to the wall!.. O-O-O-O-O-O-O-O-O! Balls to the wall!”

Я расстрелял их очень гуманно, правда. Каждому по пуле в голову. Без всех этих зверств, которые устраивали менты и солдатня. Их головы подпрыгнули, ударились как мячики о бетонную стену. И тела сползли на пол.

Через два часа я ушел домой. Нашел кассету, включил старый магнитофон и, уставившись в потолок, слушал.

“Shine on you crazy diamond…”

Сияй, сумасшедшая драгоценность, сияй. Сквозь потоки красной и черной крови, сквозь синюю форму и форму цвета хаки, сияй. Сквозь фонарики из цветной бумаги…

Спустя месяц я перевелся обратно в питерскую прокуратуру.

Кафе закрывалось. Между столами мельтешил молодой паренек со шваброй. Наверное, подрабатывает после учебы, подумал я.

Слишком много историй начинается в кафешках. И некоторые заканчиваются там же. Я почувствовал, что сегодня, в этой кафешке, закончилась история моего рок-н-ролла. Именно сегодня, в кафешке, а не в коридорах юридического факультета и не в подвале комендатуры, и не в двухкомнатной квартире с женой и ребенком.

На Невском меня встретил в лицо холодный ветер, с запахом арктических льдов и вечной мерзлоты. Я поднял воротник пальто и зашагал к своей пещере. До лета было еще очень далеко.