Аполлон среди блатных

Блатари схватили ночью в изоляторе какого-то голодного фраера, связали его и при свете коптящего факела сделали жертве укол. Человек вскоре умер – словоохотливый фельдшер оказался прав.

Блатарь ничего не понимает в балете, однако танцевальное искусство, пляска, «цыганочка» входит с давних пор в блатарское «юности честное зерцало».

Мастера сплясать не переводятся в блатарском мире. Любителей и устроителей таковой пляски также достаточно среди уголовников.

Эта пляска, эта чечетка-«цыганочка» вовсе не так примитивна, как может показаться на первый взгляд.

Среди блатарских «балетмейстеров» встречались необыкновенно одаренные мастера, способные станцевать речь Ахун Бабаева или передовую статью из вчерашней газеты.

Я очень слаб, но мне еще придетсяПродолжить путь умершего отца.

Распространенный старинный лирический романс преступного мира с «классическим» запевом:

Луной озарились зеркальные воды, –где герой жалуется на разлуку и просит любимую:Люби меня, детка, пока я на воле,

Пока я на воле – я твой.Тюрьма нас разлучит, я буду жить в неволе,Тобой завладеет кореш мой.

Вместо «кореш мой» напрашивается слово «другой». Но блатарь – исполнитель романса идет на разрушение размера, на перебой ритма, лишь бы сохранить определенный, единственно нужный смысл фразы. «Другой» – это обыкновенно, это – из фраерского мира. А «кореш мой» – это в соответствии с законами блатной морали. По-видимому, автором этого романса был не блатарь (в отличие от песни «Судьба», где авторство уголовника-рецидивиста несомненно).

Романс продолжается в философских тонах:Я жулик Одессы, сын преступного мира,Я вор, меня трудно любить.Не лучше ль нам, детка, с тобою расстаться,Навеки друг друга забыть.Еще далее:Я срок получу меня вышлют далеко,

Далеко в сибирские края.Ты будешь счастливой и, может быть, богатой,А я – никогда, никогда.Эпических блатарских песен очень много.Золотые точки эти, огонькиНам напоминают лагерь Соловки.(«Остров Соловки»)

Древнейший «Гоп со смыком» – своеобразный гимн блатного мира, широко известный и не в уголовных кругах.

Классическим произведением этого рода является песня «Помню я ночку осеннюю, темную». Песня имеет много вариантов, позднейших переделок. Все позднейшие вставки, замены хуже, грубее первого варианта, рисующего классический образ идеального блатаря-медвежатника, его дело, его настоящее и будущее.

В песне описывается подготовка и проведение грабежа банка, взлом несгораемого шкафа в Ленинграде.

Помню, как сверла, стальные и крепкие,

Точно два шмеля жужжат.

И вот уже открылись железные дверцы, где

Ровными пачками деньги заветныеС полок смотрели на нас.

Участник ограбления, получив свою долю, немедленно уезжает из города – в облике Каскарильи.

Скромно одетый, с букетом в петлице –В сером английском пальто,Ровно в семь тридцать покинул столицу,Даже не глянул в окно.

Под «столицей» разумеется Ленинград, вернее, Петроград, что дает возможность отнести время появления этой песни к 1914–1924 году.

Герой уезжает на юг, где знакомится с «чудом земной красоты». Ясно, что:

Деньги, как снег, очень быстро растаяли,Надо вернуться назад,Надо опять с головой окунутьсяВ хмурый и злой Ленинград.

Следует «дело», арест и заключительная строфа:

По пыльной дороге, под строгим конвоемЯ в уголовный иду,Десять со строгой теперь получаюИли иду на луну.

Все это – произведения специфической тематики. Одновременно с ними в блатарском мире пользуются популярностью и находят и исполнителей и слушателей такие отличные песни, как «Отворите окно, отворите – мне недолго осталося жить». Или «Не плачь, подруженька», особенно в ее ростовском, коренном варианте.

Романсы «Как хороша была ты, ночка голубая» или «Я помню садик и ту аллею» – не имеют специфически блатарского текста, хотя и популярны у воров.