Апология

Я влачу свою жизнь одеяньем бесцветным, истертым, —отделили с чужого плеча,даже честного слова не взяв, назначили место и время, —Ничего-ничего, — говорили, — все на свете не первого сорта,все же мир тебе теплую руку подсовывал в темень под темя,и берег тебя долго — по черную челку, по седые вихры в эфир пеленая,вспомни синее море, счастливец, и зеленую муть океана,и как птицы, предчувствуя тьму, стояли на небекрылатым, густым заклинаньем,оперенье сжигая на карминовом, меркнущем шаре —на остывающем жаре стеклянном.Где же тот стеклодув, надувающий потные, красные щеки,взвивающий пламя лиловой разрухой?Суше стала вода, каменистей земля, да и воздух черствеет и тает.

Ясный свет, отбегая от глаз, уходя через правую руку, —превращается в букву — шелестит,загибающимися в пепел, исписанными листами.

15 мая 96

ДОРОГА № 9

Два баритона и сопраносопровождают неустанноогней и мрака нарастаньегармоний сладостным рыданьемв дожде, дорогой № 9,влекущей их сейчас на север,в виду подстриженных газоновнад потным зеркалом Гудзона.Стеклом сползали навзнич капли,деревья, отлетая, зябли,

и справа, как отрытый череп,затеплился Нью-Йорк вечерний.Была вселенная огромна,она отсвечивала скромнокантатой Себастьяна Бахаодна над уровнями праха.И в ней печалятся скитальцы,у них на отпечатках пальцевгалактики ее петляютпока машина их виляет.Она хранила их мгновенье,свои перебирая звенья,и разрешая им подспудножить отголоском контрапункта.

Столпотворенье стен и светаударилось в них как комета,что долго в небе нарастала,и их не стало,как всех, кто были: мимоезжих,мимоидущих — не коснуться, —не надо плакать об ушедших,они еще сюда вернутся.

28 мая 96

x x x

Мне жизнь, как кинохронику прокрутятперед громадным фильмом, — в данном залеположено помалкивать, что будетеще ведь никому не показали,но явствует: немного потерпите,

к дирекции имея снисхожденье,прикидывая; кто же вы? глядитевперед — сновидец вы, иль сновиденье?Я не пенял на качество сеанса,или соседей, семечки клюющих,ни на обрывы пленки, я ни разуне заслонил вам шапкой жаркий лучик,мне даже пыль здесь кажется волшебной —ее несуетливое сверканьев луче, захватывающем души в бездну,как летний ветер полный светляками.Стрекочет за затылком кинопленка,играют мышцей мускулистые героии беззащитная улыбка клоунасквозит, как бабочка сквозь небо голубое.