Апология Грозного царя

Однако, в документах того времени нигде не упоминается ни о пытках, ни о казнях. «Политические процессы» обычно оканчивались предупредительными мерами. Опасаясь княжеских измен, царь Иоанн потребовал от вельмож целовать крест на верность. Все присягнули. И тут же бежал за рубеж бывший протеже Адашева князь Дмитрий Вишневецкий, воевода юга России. Трижды предатель, изменив Польше, он теперь изменил России, но, вновь не ужившись с Сигизмундом, бежал в Молдавию и, устроив там неудачный государственный переворот, попал в руки турецкого султана. Вишневецкий был казнен в Стамбуле как смутьян и бунтовщик. Надо ли говорить, что для историков и этот авантюрист есть жертва «московского деспота»? Вслед за ним бежали за рубеж князья Алексей и Гаврила Черкасские.

Новые недовольства князей вызвал царский указ от 15 января 1562 года об ограничении их вотчинных прав, еще больше, чем прежде, уравнивавший их с поместным дворянством. Измена разрасталась, но царь по-прежнему проявлял милосердие каждый раз, когда это было возможно. Дважды пытался бежать за рубеж и дважды был прощен И.Д. Бельский, были пойманы при попытке к бегству и прощены князь В.М. Глинский и князь И.В. Шереметев. Изменили и перебежали к врагу во время боевых действий зимой 1563 года боярин Колычев, Т. Пухов-Тетерин, М. Сарохозин. Вступил в сговор с поляками, но был помилован наместник г. Стародуба князь В. Фуников.

Карамзин и его последователи оправдывали нарушение присяги и бегство к врагу опасением за свою жизнь: «бегство не всегда есть измена; гражданские законы не могут быть сильнее естественного: спасаться от мучителя…». Не говоря уже о том, что само бегство было следствием сговора с врагом и нарушения присяги, действительно ли все эти беглецы были вынуждены спасать свою жизнь? Мы уже видели, что наказание перебежчикам, попавшимся к нему в руки, Иоанн ограничивал опалой или ссылкой. Но, может быть, кто-то пострадал от «тирана» более серьезно?

Костомаров повторяет вслед за Курбским рассказ о казни в 1561 году Ивана Шишкина с женой и детьми, тогда как в работе Зимина и Хорошкевич мы можем прочесть, что через два года после казни, в 1563 году Иван Шишкин служит воеводой в городе Стародубе. Тот же Костомаров, снова ссылаясь на Курбского, сообщает о ссылке и казни князя Д. Курлятева с семьей, но другие источники упоминают лишь об опале.

Уже упоминавшийся Иван Васильевич Шереметев, по Карамзину (как обычно вторившему измышлениям Курбского), был закован в «оковы тяжкие», посажен в «темницу душную», «истерзан царем-извергом». Выйдя из тюрьмы, Шереметев спасся, якобы, только тем, что постригся в монахи Кирилло-Белозерского монастыря. Но и там «изверг-царь» преследовал бывшего боярина и выговаривал игумену за «послабления» несчастной жертве. Причитания историографа Государства Российского не имеют ничего общего с истиной.

Реальная история «несчастной жертвы» такова: в 1564 году Шереметев пытался бежать за рубеж, но был схвачен, однако вскоре Иоанн простил его и освободил из-под стражи. После того боярин по-прежнему исполнял свои государственные обязанности: в течение нескольких лет заседал в Боярской Думе! Неплохо для человека, только и думающего о спасении.

В 1571 г. Шереметев командовал войсками во время войны с крымцами, и лишь затем, почти через 10 лет после неудавшегося побега, ушел в монастырь, где «устроился довольно комфортабельно», игнорируя монастырский устав и вводя в соблазн монахов, на что и гневался в своем письме (1575 г.) Грозный. И все это называется у Карамзина «жить в постоянном страхе» и «спастись в монастыре».

Отец лжи

Из вышеизложенного видно, что практически все «свидетельства жестокости» этого периода основываются на письмах и сочинениях Курбского, достоверность которых очень сомнительна и на которые невозможным полагаться как на серьезный источник. Таким образом, злобная клевета известного беглеца сыграла огромную роль в искажении истории царствования Иоанна IV Васильевича. Впрочем, надо сказать, что для клеветы у него были свои резоны.

Князь Курбский был прямым потомком Рюрика и святого равноапостольного князя Владимира, причем по старшей линии (тогда как Грозный – по младшей), и потому считал себя вправе претендовать на «шапку Мономаха» и на русский престол. Но, за невозможностью последнего, соглашался хотя бы на «Великое Ярославское княжество».

Карамзин, а вслед за ним и многие другие авторы голословно провозгласили князя Андрея выдающимся государственным деятелем и великим полководцем. Считается, что царь ненавидел Курбского за его дружбу с временщиками, обвинял в отравлении царицы Анастасии и только и ждал случая с ним разделаться. Видимо поэтому Иоанн назначил «ненавистного» Курбского командующим русской армией в Ливонии. Падение правительства Сильвестра-Адашева никак не повлияло на карьеру князя. В течение двух последующих лет он не услышал от государя не то что угрозы, но и дурного слова.