Апостол Смерти (СИ)

Никогда не отличался особой пунктуальностью, но сейчас опаздывать чревато. Выйдя к чёрному входу, провёл руками по стене, надавил посильнее, и бетон поглотил мои руки. Ощущение было в какой-то степени приятным. Как в детстве, когда подолгу сидишь в ванне, гладишь ладонями влажную щекочущую поверхность и медленно погружаешь их в остывшую воду, проверяя её плотность.

Она была здесь и шарахнулась в сторону, когда я появился из ниоткуда прямо за её спиной.

— Только не пугайся!

— Ты откуда взялся? Что тебе надо?! — всё же испугалась она, пятясь к древнему деревянному домику.

— Не кричи. Я хочу понять.

— Что понять?

— Как бы так объяснить…

— Прямо!

Я пожал плечами.

— Ну, прямо так прямо. Я недавно в аварии разбился. На смерть. А сегодня вышел из могилы и хожу теперь по улицам, но никто меня не видит и не слышит.

— Ты меня за дурочку держишь?

— Никто, кроме тебя! Я несколько часов шарахался по городу, а все люди проходят сквозь меня и в упор не видят. Я хочу понять, как ты можешь мне помочь пойти дальше. В рай, в ад, куда угодно, но я не должен находиться здесь, понимаешь? Ты много за свои, сколько тебе там, видела души мёртвых?

Девушка молча смотрела на меня, как на пьяницу в белой горячке. Конечно, именно за такого она меня и приняла. Я не рассчитывал, что всё будет просто — сам бы не поверил.

— Иди домой, ладно? Отоспишься, и легче станет, — совсем спокойно сказала она и торопливо направилась к дороге.

Я дождался, пока она выйдет на оживлённую улицу, и помчался следом, выскочил на проезжую часть, обернулся и раскинул руки.

— Вот, смотри!

— Уйди, машина!!! — истошно прокричала она, но было поздно.

Серая «Волга» проехала через меня и не причинила никакого урона. За ней промчался джип, а следом коммерческий автобус.

Когда перед моими глазами пронёсся полный салон — точнее, ноги пассажиров — и вновь возникла улица, я увидел, как моя знакомая хватается за лицо и чуть не падает в обморок, а прохожие с любопытством оборачиваются к ней.

Дабы не довезти девушку до палаты с мягкими стенами, я вернулся на тротуар.

— Ну что, убедилась? Я мёртв, но я здесь. Ты одна меня видишь, значит, как-то можешь мне помочь. Ты только в обморок не падай, ладно? Меня бояться не надо, я тебе ничего плохого не сделаю при всём желании. Просто пойми меня — что бы ты делала, окажись, не дай бог, на моём месте?

Поначалу она таращилась на меня своими симпатичными, но уж больно сильно накрашенными глазами. Затем поозиралась по сторонам и зашагала обратно вдоль музея, по всей видимости, сама не понимая, куда идёт.

— Всё… Я это пробовать больше не буду… Пошёл он в баню со своим… кайфом, — услышал я тихое бормотание, когда догнал её. — Это же было вчера, должно было уже отпустить!

— Так, стой! — Я остановил её, положив руки ей на плечи. Аккуратно, чтобы случайно не сунуть их внутрь. — Во-первых, не знаю, что ты там употребляешь, но на месте твоих родителей я бы тебя за это прибил.

— Я ничего не употребляю, — пролепетала девушка, боясь поднять на меня взгляда. — Лёша просто уговорил попробовать, я вообще не хотела…

— Вот и пошли этого Лёшу куда подальше! Во-вторых, я не глюк. То, что ты видела, было на самом деле.

Она свела брови, посмотрела на мою руку на своём плече и накрыла своей. Точнее, наши ладони слились воедино, потому что она не могла ко мне прикоснуться. На бледном лице запрыгали мускулы.

— Это… как это?..

— Я не знаю, как это, но это правда. Сорок дней назад я ехал по трассе и разбился в аварии. Гололёд был, я обгонял и не успел перестроиться.

— Сорок дней?

— Сегодня сорок первый.

— А тебя… тебя поминали?

Я опустил руки и отшатнулся. Поминки! Вымаливание живыми мёртвого… Неужели это и в правду имеет такое значение?

— Наверное, нет.

— Почему?

— Потому что некому. У меня нет родственников.

— А друзья, коллеги?

— Говорю же тебе — некому.

Она замялась.

— Да как ты так жил и не завёл хоть одного друга или хорошего знакомого? У всех же есть хоть кто-то…

— А никак и не жил! — признался я в сердцах. — Работал и подрабатывал, коротал существование от зарплаты до зарплаты. Так что, учись хорошо, если хочешь «жить». Это большая роскошь. Тебя как звать-то?

— Лера.

— А лет сколько?

— Семнадцать. Почти.

— Меня Никита зовут. Ну, звали. Теперь ты будешь.

— Я бы сказала, что рада познакомиться, но пока не уверена.

Я усмехнулся.

— Мы с тобой оба теперь ни в чём не можем быть уверенными. Ну что ж, Лера-семнадцать-почти, ты куда сейчас идти собиралась?

Она ответила неохотно, предчувствуя облом:

— К друзьям.

— Друзья отменяются. Сейчас зайдём в церковь, поставишь свечку за мой упокой и напишешь поминальную записку. Начнём хотя бы с этого.

— Ты с ума сошёл?! Я не хожу в церковь! — взъелась Лера.

— Сатанистка что ли? — усмехнулся я.

— Нет, — забавно надулась она. — Просто не хожу, и всё. Не в моих принципах!

— Уж извините, принципами пока придётся поступиться.

По выражению её лица я понял, что облом, по ходу дела, светит мне, и даже то, что она говорит с призраком, — или кто я там теперь — больше её не пугает.