Апостол Смерти (СИ)

Первым захлестнувшим меня намерением было послать всё к чертям и немедленно прибыть на Голиково, найти могилу Антона и помочь Хеллсингу, чем бы для меня это ни обернулось. Я ничем не обязан такому чудовищу, как Игорь. Ничто и никто не заставит меня пойти с ним по одному пути, этот изверг заслуживает гореть в адском огне, который он так боится, а я намерен получить искупление, и я добьюсь его!

Твёрдый рассудок победил эмоции. Игорь не даст мне нарушить клятву. Он пытается убедить меня, что я пропаду без него, но на самом деле он просто до ужаса боится одиночества. Он хочет заполучить меня в вечные союзники, как избалованная капризная девочка дорогую куклу. Чтобы избежать катаклизма, таким можно либо дать, чего они хотят, либо перехитрить.

Среди толчеи Игоря я не обнаружил, но знал, что скоро он явится ко мне, а значит, глупо сейчас идти на кладбище. Собрав волю в кулак, я вошёл в ненавистный дом и, не найдя в квартире Игоря, завалился на кровать в одной из спален, отвернулся к стене и стал ждать.

Если Игорь и хотел потерзать меня неизвестностью в одиночестве, у него не хватило на это терпения. Всё же он боялся упустить меня.

Его появление я скорее почувствовал, чем услышал. Какое-то время Игорь молча осматривал меня, потом тихо прочистил горло, сел в кресло и заговорил:

— Ты должен понять, Никита, что в нашей современной реальности тропа к достойной жизни прокладывается хорошенько притоптанными судьбами… А скорее, так было испокон веков… Я усвоил этот урок, как никто другой. Но, поверь, моё обучение начиналось отнюдь не с роли протаптывающего.

Я не отвечал и лежал неподвижно.

— Я не всегда был таким. Когда-то я, как и ты, искал праведный путь, ставил себе цели, делал всё возможное для их достижения, и делал это… как мне казалось… как положено, честным путём, не вредя другим… Добросовестно, если тебе так будет больше по душе.

На минуту он умолк, а я по-прежнему молчал и не шевелился.

— Но только когда тебя хорошенько потреплет жизненный опыт, начинаешь понимать законы суровой реальности. А они, как ты здесь ни покрути, противоречат кодексу морали и совести. Эта реальность соответствует закону джунглей — выживает сильнейший. Тот, у кого острее зубы и крепче хватка когтей.

В момент очередной паузы я сел на кровати и всем своим видом продемонстрировал готовность слушать долгую историю. Только тогда Игорь наконец-то понял, что отлынивать дальше у него уже не получится.

— Я с детства стремился к достойной жизни, — говорил он не изменившимся тоном. — Я делал всё. Дни напролёт проводил в библиотеках, участвовал во всех возможных конкурсах и олимпиадах, с отличием закончил школу, отучился в институте, до отказа набил своё портфолио грамотами и благодарственными письмами… Со всей ответственностью и с упорным трудом я готовил себя к взрослой жизни… И что же? В нашей дыре ловить нечего, и после армии я собрался открыть свой бизнес, только нужен был хороший капитал. Без работы бы мне не дали кредит, и я обошёл все приличные конторы. Так-то то и оказалось, что всеми этими бумажками, пропитанными моими потом и кровью, можно было просто подтереться! Все сахарные места уже давно заняты чьими-то племянниками, сынками, любовницами. Или теми, кто оказался в нужное время в нужном месте. А у меня не было полезных связей, и удача по чистой случайности мне улыбаться не торопилась. Куда бы я ни пошёл, везде мне с фальшивой улыбочкой обещали перезвонить, а по факту — посылали на три весёлых. Единственное, куда можно было пристроиться за более-менее нормальную зарплату, это на рудник или завод. А я… — Игорь скривил нос в лютой брезгливости. — Я не для того всю жизнь учился и получал высшее образование, чтобы крутить гайки в грязном цеху или в каске на буровой машине разъезжать… в километре под землёй!

— Каждый начинает с малого, а для кого-то и в грязный цех попасть большая удача, — без особого энтузиазма заметил я.

Каждая чёрточка лица Игоря выразила неудовольствие, и я понял, что переступил черту его убеждений.

— А я в этом цеху прозябать не собирался! — медленно и с напором выплюнул он. — Уродская роба, каски с фонарями, респираторы на морде, вечная грязь и обожжённые кислотой руки… Да гори оно всё адским пламенем, но это не для меня!

— Ты хочешь всего и сразу.

— Я хотел быть человеком, а не чумазым быдлом.

— Человечность, Игорь, заключается вовсе не в галстуке и кабинете с чашечкой кофе.

— Никита, ещё одно нравоучение, и ты больше не услышишь от меня ни слова!

Меня аж затрясло от возмущения таким цинизмом и наглым шантажом. Его идеалы уже были мне понятны, и что бы он ни рассказал дальше, я уверен, реабилитирован в моих глазах он не будет.

Игорь словно бы понял это, но, изрезав меня на ленточки острым взглядом, всё же продолжил: