Апшерон

- Папочка, - сказала она, - сегодня в школе нам рассказывали про Пушкина. Он, оказывается, всегда слушал сказки своей няни. А почему мама не дает мне дослушать сказку бабушки?

Кудрат нежно обнял дочь:

- Не огорчайся, дочка, сейчас я попрошу маму, и она разрешит.

Тукезбан поставила перед Кудратом тарелку с горячими голубцами и села на свое место. В присутствии сына и невестки она обычно старалась говорить как можно меньше, чтобы не мешать их беседе.

Осмелев после слов отца, Ширмаи вопросительно посмотрела на бабушку. Затем она перевела глаза на мать и как бы ища ее сочувствия, примирительно улыбнулась, показывая свои жемчужные зубы.

- Бабуся, я еще не ложусь. Ты доскажешь мне сказку до конца?

С этими словами она взяла стул и, подвинув его вплотную к дивану, села около бабушки.

И Лалэ, и Тукезбан видели, что Кудрат утомлен. Поэтому они не заговаривали с ним. Кудрат же съел свой ужин и выпил два стакана крепкого чая.

- Все же я сильно устал, - только теперь признался он и, поднявшись из-за стола, прошел в кабинет. В эти горячие дни, когда выпадала свободная минута, он читал только легкие по содержанию книги, не требующие умственного напряжения. Чтение же книг и журналов, относящихся к его специальности, он откладывал до другого, более свободного времени. На его большом письменном столе лежало сейчас несколько толстых книг о нефтеразведке. Нужные страницы в них были заложены тоненькими бумажными полосками. Из серого мраморного стаканчика чернильного прибора выглядывали тонко очинённые разноцветные карандаши. Ширмаи иногда садилась за его стол и рисовала. Забытая ею тетрадь для рисования осталась раскрытой. Кудрат взглянул на зверей, нарисованных дочкой, и взял книгу, которую он, не дочитав, оставил здесь дней десять назад. Развернув ее, опустился в кресло перед столом и углубился в чтение.

А Ширмаи тем временем слушала продолжение сказки.

- ...После того как Сейрана отправили в Сибирь, Джаваир, его жена, осталась одна. Рекой лились у нее слезы. К кому бы из начальников она ни обращалась, кого бы ни молила, никто не хотел ей помочь. Все ей отвечали: "Твой муж - враг царя. Благодари аллаха, что не повесили твоего Сейрана, а только сослали в Сибирь". Эх, внученька, нигде нельзя было тогда бедняку найти правды!.. Джаваир проплакала все глаза, потеряла все надежды. Ей оставалось только покориться и ждать. Через три месяца после высылки Сейрана у нее родился сын. Прошли месяцы, годы, а от Сейрана не было никаких вестей. Наконец свергли царя, и дороги из Сибири открылись...

В глазах Ширмаи загорелись искорки радости. Дыхание у нее участилось, и, предвкушая счастливый конец, она нетерпеливо заерзала на диване. Грустная улыбка пробежала по сухим губам Тукезбан. Помолчав немного, она досказала:

- Многие из ссыльных вернулись, но о Сейране опять ничего не было слышно...

Нежная улыбка исчезла с лица Ширмаи, глаза ее расширились.

- ...Оказывается, бедняга Сейран умер на чужбине.

Тукезбан умолкла.

Ширмаи повернулась к ней и, увидев слезы, струившиеся по худощавым и покрытым паутиной морщин щекам бабушки, принялась утешать ее:

- Не плачь, бабуся, ведь это же сказка... Только ты мне не сказала, за что Сейрана сослали в Сибирь?

Тукезбан с усилием глотнула и провела рукой по глазам.

- Вина Сейрана, детка, была в том, что мечтал он о светлых днях... Хотел, чтобы не тосковали люди по яркому солнышку...

Тукезбан вздохнула и, заметив грусть на лице внучки, силилась улыбнуться сквозь слезы.

- Бабуся, - вдруг вспомнила девочка, - а дедушка Салман ведь тоже умер в Сибири, верно?

Тукезбан погладила ее по головке и, будто жалея о том, что рассказала такую грустную историю, еще раз вздохнула.

- Да, внученька, верно. Сейран и был твоим дедушкой Салманом. А сын, оставшийся после него, это твой отец. Когда твоего дедушку выслали, я ходила по чужим людям, стирала белье, кое-как перебивалась и растила твоего отца... Когда он подрос, отдала его в школу. Сама голодала, а его все-таки выучила...

- Бабуся, а какой он был из себя, дедушка?

- Был похож на твоего отца... И он, и его товарищи были друзьями товарища Сталина. Все они стремились к свету, свободе...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Когда Лятифа узнала о том, что Таир пытался бросить промысла, у нее исчезло и то небольшое чувство к нему, которое начинало закрадываться ей в сердце в первые дни знакомства. "Значит, я ошибалась в нем... Это слабый и безвольный мальчишка", - так думала она и стала избегать Таира. При встречах с рабочими, возвращавшимися с ночной смены, она здоровалась с Рамазаном и Джамилем и быстро проходила дальше, не удостаивая Таира даже мимолетного взгляда.