Арабески ботаники

В декабре этого же года 22-летний ученик иконоспасской школы Степан Крашенинников (1709–1755) в числе пяти наиболее талантливых и способных к наукам учеников, был отправлен из Москвы в Санкт–Петербург для участия в Великой Камчатской экспедиции. Их пути соприкоснутся только через несколько лет, но нити их судеб уже вплелись в единую прядь. И каждому для осуществления своих надежд предстоял длинный и тернистый путь.

Георг–Вильгельм Стеллер родился 10 марта 1709 года в германском городке Виндсхейме (Нижняя Франкония), в семье кантора латинской школы и органиста церкви Святого Килиана, уважаемого Йохачнеса–Якоба Стеллера и Сюзанны Луизы, урождённой Бауманн. Он учился с пяти лет в школе, где преподавал отец и был лучшим среди учеников. Как примерный ученик он поступил в 1729 году в Витенбергский университет и даже был именным стипендиатом магистратуры Виндсхейма. В декабре 1730 года сильный пожар нанёс городу большой урон, и выплата стипендии прекратилась. Одновременно Стеллер начал понимать, что Виттенбергский университет уже не удовлетворяет его тягу к получению новых знаний. После некоторых колебаний он выбрал университет Галле, близ Лейпцига.

Путь Стеллера в Россию был не прост. У него не было знакомых, кто бы рекомендовал его Академии. И он ждал случая.

Летом 1734 года русские войска стояли в Данциге. Анна Иоановна решала здесь польские вопросы, выгоняя избранного польским сеймом короля Станислава и сажая Августа III. Именно здесь молодой врач и естествоиспытатель Стеллер с великолепными рекомендательными письмами от тайного советника Гофмана и профессора ботаники Людольфа и с пустым кошельком искал работу по специальности. Он был уже в Лейпциге, Йене, Галле, но всё было напрасно. Лучший из лучших выпускников гимназии в местечке Винценгейме, где он поражал мирных бюргеров своей учёностью, не имел диплома профессора и поэтому не мог найти работы. В Витенберге он слушал богословие и упражнялся в риторике. Он был лучшим студентом, но рекомендательные письма мало стоили в Германии.

В Данциге он познакомился с графом Ласси. Это был большой любитель натуральной истории, который высоко оценил способности Стеллера. В Данциге много говорилось о больших успехах немцев не только при дворе русских государей, но и в науках. Бирон, решавший практически все государственные вопросы, помогал своим соплеменникам с большим усердием. И Стеллер решился отправиться в далёкую Россию. Он отыскал в порту судно, перевозившее больных солдат в Россию, и вместе с ними отправился пытать счастья вдали от родного дома.

Степан Крашенинников в это время уже был в пути на Камчатку. Вместе с академиками Гмелиным и Миллером в конце лета 1734 года он прибыл в Кузнецкий городок. Его перу принадлежат описания Колыванских заводов на Алтае. По поручению академиков он в «Дорожном журнале» даёт детально описанное путешествие сделанное во время плавания по реке Томи до Томского городка. Поражает тщательность записей и обилие поселений как русских, так и «инородцев» по берегам Томи. Возможно, именно здесь он отведал «ботаги» от спесивого Миллера, который подчёркивал это, даже когда Крашенинников стал академиком. Здесь он стал первооткрывателем знаменитой теперь «Писаницы» на берегу реки Томи. Он писал: «Камень с нарисованными фигурами к реке стоит, высота его около 10 сажен... На всех сих местах маралы, олени, лоси, лошади инде люди и рыбы вырезаны». В своих дневниковых записях он оставил черты быта теперь уже практически ушедших народов, например, южных алтайцев («тюлиберских татар»). Вот запись, датированная 28 сентябрём 1734 года: «У сих татар юрты очень худо построены иные наподобие русских изб, а иные из досок зделаны круглые и на подобие башни вверху сведены, и все землёю так осыпаны, что издали никак не можно за юрт признать, двери так малы, что немалому человеку пoчти полском лесть в них надобно. А полу в них нет, а в середине изделан комель, в котором днём и ночью, зимою и летом огонь безпрестанно кладут...» Так что, ко времени прибытия Стеллера в Россию, Крашенинников был уже опытным географом и натуралистом.