Арабская вязь

Боцман, маленький седой человечек с повадками старого алкоголика, молча встал посередине дверного проема. На фоне света, хлынувшего из коридора, его лица было не разглядеть, но во всей позе читалось глубокое, искреннее презрение профессионального моряка к сухопутным крысам, к сомнительному береговому народцу, невесть каким образом затесавшемуся на борт. Презрение это явно выражали расставленные на ширине плеч тяжелые, кованые башмаки, руки в карманах брезентовой робы, наклон головы… Постояв так примерно с минуту, ни разу не покачнувшись и не потеряв равновесия, старый боцман что-то сказал по-английски, не дожидаясь ответа, задраил дверь и потопал прочь в направлении мостика. В какой-то момент Алексею показалось даже, что сквозь переборку он слышит злобное бормотание – но, скорее всего, это было всего лишь плодом воспаленного воображения.

– Что ему надо?

– Приглашает позавтракать…

– Сволочь, – выдохнул Тайсон.

Для очередного, жуткого и мучительного, приступа тошноты обоим мужчинам хватило одной только мысли о пище…

Во второй половине дня они все-таки выбрались на палубу.

Вокруг мало что было видно – воздух, душный, перенасыщенный влагой, почти не пропускал солнечный свет. Плотные стены тропического дождя безнадежно скрывали границу, отделявшую небо от океана, и даже огни на мачте угадывались только потому, что Алексей заранее представлял их расположение. Удивляло отсутствие молний и грома. Зато яростные ураганные шквалы со свистом метались из стороны в сторону, то и дело швыряя на палубу брызги и пену.

– Чтобы я еще раз, когда-нибудь…

С того места за шлюпками, куда по молчаливому уговору забрели Тайсон и Алексей, океанские волны казались живыми, огромными и неторопливыми. Волны окружали «Альтону» со всех сторон, ни на секунду не оставляя в покое, – так, что судно то медленно карабкалось куда-то вверх, на самый гребень, то вдруг, внезапно, в момент, который ни разу не удавалось предугадать, летело вниз. В конце концов падение достигало своей крайней точки, нос «Альтоны» уходил глубоко под воду, выбивая форштевнем два мощных и шумных фонтана, а потом все опять повторялось сначала…

Через некоторое время приятели увидели кока, осторожно пробирающегося с кастрюлей вдоль палубы по каким-то своим, неотложным, делам. Тот их тоже заметил, вздохнул и сочувственно покачал головой: очевидно, вид у новоиспеченных морских волков был не самый лучший, а выражение бледных, сероватых лиц говорило само за себя.

– Давай, китаеза, проваливай… Чего уставился?

Судовой кок тотчас же выпал из поля зрения, но довольно скоро появился опять, прижимая к груди большой термос, салфетки и пластиковые стаканы. Алексею стало немного стыдно за грубое поведение Тайсона. Он извинился, поблагодарил по-английски и жестами показал, что больше ничего не нужно.

– Это зачем?

– Кажется, чай. Крепкий. С травами… – принюхался Алексей, отворачивая крышку.

– Не хочу.

– Надо, – вздохнул Алексей и, пересилив себя, сделал первый глоток:

– Хуже не будет. Наверное…

К вечеру Алексею заметно полегчало. Может быть, помогло азиатское снадобье, а может быть, натренированный организм и сам по себе, постепенно, приспособился к новым условиям существования – во всяком случае, от тяжелого приступа «морской болезни» остались только тупая головная боль и подташнивание.

Так что, когда за бортом наступила ночь и стемнело уже окончательно, они с Тайсоном даже нашли в себе силы спуститься вниз, чтобы навести порядок в загаженном кубрике…

* * *

Сигнал тревоги раздался на третий день после урагана.

Погода снова была изумительная: теплое солнце над линией горизонта, синее небо с прозрачными перьями облаков, изумрудные волны… Хотелось все это сфотографировать, покрыть глянцем и перенести на обложку какого-нибудь журнала для женщин. Однако теперь Алексей твердо знал: он уже никогда не обманется тихой, ласковой красотой океана. Потому что тот, кто хоть раз испытал на себе нечеловеческую, неукротимую энергию водной стихии, до конца дней своих обречен относиться к ней с осторожной опаской и уважением.

Прошло уже больше суток с того раннего утра, когда изрядно потрепанная, еле живая старушка «Альтона» оставила справа по борту индонезийский Сабанг и вошла в зону действия международных пиратов – Малаккский пролив.

Судя по карте, вывешенной напротив кают-компании, судно теперь находилось примерно в сорока милях от легендарного порта Пхукет, излюбленного места отдыха «новых русских», и следовало на юг, вдоль побережья, медленно приближаясь к границе Малайзии и Королевства Таиланд.

– Еще не началось? – Несмотря на горький опыт, Алексей постоянно спешил, забывая про меры предосторожности, из-за чего то и дело задевал обо что-то или спотыкался. Вот и на этот раз, выбираясь из оружейного трюма, он довольно болезненно зацепил головой металлическую перекладину:

– Ох, да чтоб твою мать!

– Нагибаться надо, – ответил Тайсон. Сам-то он, несмотря на рост и комплекцию профессионального боксера-тяжеловеса, чувствовал себя в судовых лабиринтах «Альтоны» вполне уверенно.

– Шишка будет, – пожаловался Алексей, потирая лоб.