Арбайт. Широкое полотно

— Невозможно представить себе в других странах, например в Штатах, такого командира всех ЖЭКов, как Сталин-Гуталин. Ну ладно, нацист-фашист — это бывает, это мы и в развитых демократиях видали. Но вот чтобы огромная страна пожирала сама себя, словно змея свой хвост? И чтобы никто из граждан не пикнул?

— В Штатах Великой Октябрьской социалистической революции не было. И террора. И ГУЛАГа. И кровавой войны на собственной территории. И послесталинского коммунистического бардака. Неудивительно, что наш народ трансформировался, а возможно, даже и мутировал.

— Этапы большого пути: с 1917 до 1953 года — тюрьма, после — бардак, различные его формы и степени.

— Увы, первоначальный смысл слова бардак у нас окончательно видоизменился.

— Есть отличное русское слово кавардак. Но достаточно было лишнего слога, затрудняющего произношение, как оно было безжалосто сметено

бардаком.

— Бардак и кавардак стали синонимами. Но бардак — все-таки более злое слово.

— Слово бардак — носитель резко отрицательного, сардонического, уничижительного смысла. А кавардак

— что? Милый кавардак в дачном шкафу гимназистки.

— Бардак. Бордель. Публичный дом. Неразбериха. Скандалы с участием проституток и «гостей» — все это про нас!

— Старый поэт Семен Липкин однажды выдал загадочную фразу: «Главное в жизни — не путать бардак с синагогой». А КАВАРДАК — вещь честная. Вот смотрите: бардак лучше тюряги, ворюга милей, чем кровопийца. Всегда выбираем меньшее из двух несомненных зол, вот что грустно.

— Главной российской печалью, я думаю, является глубоко укорененное убеждение русских в том, что в их печалях всегда виноваты другие: татары, евреи, немцы, китайцы. Ну, еще и «англичанка гадит». Но боже сохрани, не они сами суть виновники всех своих печалей. Пока это убеждение прочно сидит в массовом сознании, конца печалям не видать.

— С детства помню песню, исполнявшуюся по советскому радио:

Звериной, лютой злобой

Пылают к нам враги.Гляди, товарищ, в оба!Отчизну береги.

— «Чистый писатель» — это тот, кто живет исключительно на доходы от публикации своих произведений. Большинство же ныне пишущих — «нечистые».

— Подумал о том, что в этом смысле при Советах «чистыми писателями» были практически все члены Союза писателей СССР, даже самые захудалые и никудышные.

— Не только в России ищут врагов вне себя — было дело, даже из Англии как-то всех евреев выселили (XV–XVI века), и юдофобия, и ксенофобия процветали в этой стране. Но прошло четыреста лет, и вот уже Тэтчер заявляет, что ничего этого не было, так как «англичание никогда не считали себя глупее евреев».

— Надо признать, что мы отсталая страна и еще только-только учимся жить. Но вместо того, чтобы доверять друг другу, повсеместно кричим вслед за Карамзиным — «воруют!». Зовем государство. А оно тут как тут — глянь, уже тех, кто охраняет и распределяет, стало больше, чем тех, кто работает. И законы приняты такие, что сделать ничего невозможно иначе чем через коррупцию. В деревне отремонтировать водопровод стоит дешевле, чем провести торги на подряд по ремонту водопровода. Из-за того, что мы считаем друг друга ворами и идиотами, а также непременно хотим попасть в рай уже при этой жизни, так и живем… Но все-таки вслед за Гдовым и писателем К. констатирую, что изменения к лучшему есть. Наверное, вопреки «национальному духу».

— Лично я не считаю вас вором и идиотом, а также не хочу попасть в рай уже при этой жизни. Поэтому слово «МЫ» считаю неуместным и годным лишь для использования в качестве названия романа Евг. Замятина. Слово «МЫ» отрицает «Я» и существует лишь для того, чтобы пудрить личностям мозги научными исследованиями, объясняющими, почему эти личности так скверно живут, а также собирать налоги и гнать мужиков на войну или на стройки. Слово «МЫ» — аппарат угнетения. А что касается «национального духа», то высокие его носители опровергали стереотипные представления о нем. Я имею в виду русских ученых, инженеров, изобретателей, священнослужителей, писателей, композиторов.

— На мой взгляд, губит нас в первую очередь нетерпение.

— Разговоры про нетерпение ведутся в России уже пару столетий, начальство России все предлагает еще немного подождать счастливой жизни.

— Я вижу очень большую проблему в том, что:

а) в СМИ и литературе, да и в науке тоже, не обсуждается «жизнь», обычные наши «сюжеты»;

б) среди чиновников, на мой взгляд, большинство нормальных порядочных людей, но все они очень боятся быть уволенными. Защитить их могла бы, пожалуй, пресса, однако не защищает. В результате возникла закрытая система, в которой царствует всеобщее отчуждение — и друг от друга, и от страны. Как говорят простые люди в таких случаях, «правды не найти». А жить в «неправедной стране» довольно противно.