Арбалетчики князя Всеслава

- Ну, для "досточтимого" Ремда это не тайна. Когда твоя госпожа напоминала мне о разнице в наших положениях, он что-то пошутил насчёт этого такое, отчего она взбесилась. В чём тут дело?

- Ах, это? Ну, это в самом деле не тайна. Но только - твоему слову можно верить - обещай, что не покажешь вида! Я ничего не говорила тебе, и ты ничего об этом не знаешь!

- Хорошо, никто лишний не узнает об этом. Рассказывай!

- Досточтимый Арунтий, отец Велии - старший сын досточтимого Волния, но есть одна тонкость. Госпожа Криула - не жена своему мужу, а наложница. Очень непростая, почётная, очень любимая им, но всё-таки наложница.

- Тогда почему ты называешь его её мужем?

- Попробовала бы я сказать иначе в её присутствии! Да и за глаза... Ты чужеземец и не знаешь ещё всех наших обычаев. Законная жена господина живёт в Карфагене, и госпожа Криула - единственная его женщина здесь. Наложница, но здесь - почти жена. Здесь она и её дети - его семья по нашим обычаям, хоть это и не по закону.

- Но тогда получается, что Велия - незаконная дочь досточтимого Арунтия?

- Ты разочарован этим?

- Наоборот! Если её положение не столь высоко - получается, она не так уж и недосягаема для меня!

- Не спеши радоваться, воин! Хоть и незаконная, но всё равно она дочь своего отца. В Карфагене разница имела бы большое значение, но в Гадесе оно не так велико, а здесь - и вовсе ничтожно. Для иберов госпожа Криула - жена своего мужа, и её дети - настоящие дети очень непростого человека. Да и досточтимый Волний любит внучку и вовсе не считает её "ненастоящей".

- Но всё-таки...

- Да, "всё-таки", и это даёт тебе некоторую надежду. Но не слишком большую. Её судьбу будет решать отец, а у него могут быть и свои планы на дочь. И помни - ты ничего не знаешь! Мне несдобровать, если старшая госпожа узнает, да и тебе это тоже не прибавит её расположения...

- Это я понял, гы-гы! А Велия?

- Она сказала бы тебе и сама, если бы ты спросил её. Но ты не спрашивал, а сама она постеснялась.

- О том, что она - внучка досточтимого Волния, она мне сказать тоже постеснялась?

- Боялась, что ты примешь её тогда за изнеженную и избалованную, которая вряд ли подойдёт тебе. Она ведь уже поняла, что ты не любишь женщин, непривычных к жизненным трудностям...

17. Странные дела в Кордубе.

Утром в город заявились посланцы от Кулхаса, и "досточтимый" Ремд, будучи членом городского совета, отправился на заседание, на котором их должны были выслушать. Вернувшись оттуда, он поговорил с Тордулом и со своим управляющим. По двору засновали рабы и рабыни с деревянными вёдрами, запасая воду, и то же самое происходило в соседних дворах.

- Так по всему городу, - сообщил нам командир, указывая на улицу, по которой тоже несли воду и песок к стенам.

- Во второй половине дня Кулхас подступит к воротам и потребует впустить его войско, - начал он "вводную", - Когда мы откажемся, небольшой отряд его кельтов пойдёт на приступ. Но у них не окажется ни лестниц, ни верёвок с крючьями, и взобраться на стены они не смогут. Его лучники и пращники будут стрелять в нашу сторону, а мы - в ихнюю. Все, кому следует, всё понимают, и случайные царапины не в счёт, но убитых и тяжелораненых быть не должно. Кельты отступят, а Кулхас прикажет выкатить осадную машину и немножко обстрелять город зажигательными снарядами. Что-то где-то, конечно, загорится, не без того, но огонь потушат...

- А что за машина, почтенный? - поинтересовался я, - Баллиста?

- Нет, маленький полевой онагр из римского лагеря - их там захватили шесть штук. К вечеру или даже раньше Кулхасу надоест бесполезная осада, и он уведёт войско добивать римлян, а мы будем долго и громко радоваться тому, что отстояли город. Все всё поняли?

В общем, на сей раз нам предстояло поиграть в войнушку ради красочного спектакля - специально для слишком уж верных друзей Рима, которые в Кордубе имеются наверняка. Жаль, не семнадцатый век на дворе - грохот, вспышки и дым от мушкетных залпов были бы ещё зрелищнее. Ну да ладно, сойдёт и так для сельской местности.

Так, собственно, всё и вышло - видимо, посланцы и городской совет поняли друг друга правильно и обо всём договорились полюбовно. Сколько серебра - а может, и золота - это стоило "отцам города", нам никто не доложил, но мы как-то и не интересовались. Не из нашего же кармана, в самом-то деле! Дав нам спокойно пообедать и без лишней суеты подняться на стены, великий вождь восставших турдетан в сопровождении разодетой в пух и прах свиты подъехал к воротам и громогласно предложил городу сдаться на его милость. Разумеется, ему отказали. Картинно изобидевшись - куда там до него современным актёришкам - Кулхас ускакал, а к стенам подступили его кельтские вояки.