Arcana (СИ)

Джонни не нравится Ривер. Он бесится, язвит, обсыпает его оскорблениями, хотя тот ничего не слышит и не может, даже не догадывается о трясущимся рядом с его лицом, будто в остервенелом песьем лае, анархисте. А неугомонный Сильверхенд лезет к Ви и словно винит ее за то, что она добра к этому отчаявшемуся человеку. Что ей не наплевать на Рэнди, беспомощного ребенка, который умирает где-то там.

Нет, Джонни чувствует в нем нечто необычное, непоколебимое, такое чуждое грязному разнузданному городу, и его словно бы пугает это. И заставляет беситься.

Ну, а Ви просто Ривера по-человечески жалко.

Она не хочет тащить его в свою ебаную жизнь, потому что Ривер заслуживает чего-то получше — даже как друг. У него есть семья, о которой необходимо заботиться, милые детишки — по меркам Ви, которая ненавидит спиногрызов, что уже победа, блядь, — а теперь и племянник, едва способный двигаться без посторонней помощи. Еще ее проблем не хватало. Ви так боится сделать ему больно… И не говорит ему, скрывает, как ее выворачивает, сплевывает кровь украдкой, чтобы не взволновать чертовски заботливого Ривера, как героиня какого-нибудь пафосного фильма, загибающаяся от рака. Не так уж она далека.

Может, он и правда последний из честных полицейских. И это значит для него увольнение и подозрительные взгляды бывших коллег, которые сопровождают Ривера даже тогда, когда он находит с помощью Ви логово охуевшего маньяка. Ей тяжело смотреть на то, как Ривер выбивается из сил, пытаясь делать так, как должно. Почему у него это получается с таким трудом? Почему в этом городе вообще нет места правосудию? Им наплевать. Кристально похуй, бля. Один Ривер выбивается из сил.

Подлая мыслишка закрадывается: эй, а стал бы блистательный Ривер так копать это несчастное дело, если б не был замешан его племянник, или сдал бы на радостях этого блядского Питера Пена в архив? Ви знает, что порождает эти губительные размышления. Точнее сказать, кто.

Дело это мерзкое, тяжелое. У Ви потом болит башка от сюрреалистичных снов маньяка; если бы не Джонни в ее голове, уже сам собой ставящий под сомнение ее нормальность, она бы решила, что у нее начинает съезжать кукуха. Брейны передают чувства, и Ви буквально переебывает липким страхом и мерзкой увлеченностью Харриса. По ночам Джонни увлекает ее какой-то бессмысленной болтовней и рассказами с их выступлений.

— Не надо было тебе связываться с этим копом, блядь, Ви, — бормочет он, когда Ви молча пялится в темноту и обнимает кота, прижимая его к груди. Ловец снов от Мисти безумно покачивается над ее головой. — Ви, давай, посмотри на меня, не думай об этой хуйне, я сыграю, ты втянешься, да?..

Она и правда втягивается, слушает его бренчание, и это ненадолго перебивает тот безумный мультик, что отпечатался у нее на внутренней стороне век. Ви хуево от биочипа, снова сбоящего и подергивающего мир синими помехами, но еще хуже на душе. Она не понимает, откуда берутся такие уебки, хотя видела полностью пройденный путь. В ее мир существование таких людей просто не вписывается. Есть жадные наемники, есть закоротившие киберпсихи, есть просто мудаки, но настолько извращенный, перекрученный разум Ви видит впервые… И очень надеется, что ее разум не покалечит так же сильно.

Поэтому она позорно сбегает с семейного ужина Уордов; ей все напоминает о деле. Джонни придумывает тысячу и одну шутку про то, что полицию стоит посылать нахуй не буквально, а Ви чуть не подскакивает от ужаса, когда речь заходит о какой-то там свадьбе. Нет, она не может остаться. Она тащит за собой кровь, болезненные вопли и бесконечные смерти, кружащие ее в водовороте и медленно стаскивающие на дно. А эта семья и так всякого натерпелась.

Она обещает позвонить, но потом как-то все стирается. Ви разбирается с Вудуистами и лезет в такие дебри Сети, о которых и не осмеливалась думать, и постепенно история с Ривером стирается. Ей не жаль отпустить. Это свобода, которой она хочет, забытье. Ви забивала горе по Джеки ворохом новых эмоций, погоней за Хелльманом, а теперь больше всего хочет отвязаться от мыслей о Ривере и его справедливости.

— Потому что нет никакой справедливости, тупой ты долбоеб, — говорит Ви, как будто она снова нашла в себе силы встретиться с Ривером. На самом деле она пьяна, у нее есть бармен «Посмертия», милая Клэр, стопка мешанины, названная именем Джонни Сильверхенда, и, собственно, оригинал, примостившийся на соседнем стуле. — Ты или прогнешься под этот город, который выебет из тебя все наивные детские мечты, или закончишь на свалке с простреленной башкой. Тут всегда проигрываешь. Как бы ты ни пытался бежать, — она нелепо размахивает руками, чувствуя себя очень пьяной и легкой.

— Родная, да ты в отчаянии, — подмигивает Клэр. — Обновить? Еще «Джонни»?

— Его и одного хватит за глаза, — себе под нос бубнит Ви, нервно усмехается, сознавая, что никто не проникнет в тайный смысл ее слов, но кивает, мол, наливай.