Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера

«Вы никогда не будете удовлетворены», – ответил фюрер.

Позднее в этот же день в «Орлиное гнездо» на машинах доставили командиров дивизий – услышать обращение Гитлера. Охранники-эсэсовцы обыскали каждого офицера и заставили сдать пистолет и портфель. В 18.00 фюрер, прихрамывая, поднялся на сцену. Генералы, не видевшие его какое-то время, были потрясены тем, насколько хуже он выглядел, – бледный, ссутулившийся, с трясущейся рукой… Он сел за стол. Рядом, по обе стороны, сели Кейтель и Йодль.

Сначала он долго оправдывался, объяснял, почему Германия оказалась в таком состоянии на этом этапе войны {294}. «Превентивная война» была необходима для объединения немецких народов, потому что «жизнь немыслима без жизненного пространства – Lebensraum». Он ни на секунду не задумывался над тем, как на это реагируют другие народы. Любое возражение было частью заговора против Германии. «В конечном счете итог войны решает признание одной или другой стороны в невозможности победить. Таким образом, важнейшая задача – довести врага до такого положения. Самый быстрый способ сделать это – уничтожить его силы, занять территорию. Если же мы сами вынуждены перейти к обороне, наша задача в том, чтобы беспощадными ударами заставить врага понять, что он еще не победил и что война будет продолжаться».

Гитлер напомнил собравшимся генералам, что кое-кто из них в 1940 году боялся наступления на Францию. Он утверждал, что американцы «потеряли около 240 тысяч солдат за три недели» и что «у врага, возможно, больше танков, но, если учесть новейшие разработки, наши танки лучше». Германия столкнулась с неизбежной битвой, которая должна была рано или поздно произойти. Атаковать следовало с величайшей жестокостью. Никаких «гуманных запретов». «Волна страха и ужаса должна опережать войска». Цель состоит в том, чтобы убедить врага, что Германия никогда не сдастся. «Никогда! Никогда!»

Потом генералы пошли на званый вечер – отпраздновать шестьдесят девятый день рождения Рундштедта в его штаб-квартире, в близлежащем замке Цигенберг, мрачном здании, перестроенном в неоготическом стиле. Праздновать не хотелось никому. По словам Дитриха, они не осмеливались обсуждать наступление из-за угрозы смертной казни для каждого, кто его упоминал.

13 декабря Дитрих посетил штаб группы армий «B». Модель сказал ему, что это «наихудшее в плане подготовки наступление Германии за всю войну» {295}

. Рундштедт заметил, что из тридцати двух обещанных дивизий четыре были выведены непосредственно перед атакой, в том числе 11-я танковая дивизия и 17-я дивизия моторизованной пехоты СС. Только двадцать две были назначены для начала наступления, остальные держали в резерве по решению ОКВ. В то время как большинство генералов считали успех операции маловероятным, младшие офицеры и сержанты, особенно из ваффен-СС, отчаянно на это надеялись.

Полк Пайпера, стоявший к востоку от Дюрена, получил приказ выдвигаться в район сбора за линией фронта. Солдаты выступили, как только стемнело, следуя сплошным желтым стрелкам, указывавшим маршрут. На бойцах не было никаких эмблем, машины без номерных знаков. Ночью и утром стоял туман, позволивший бойцам подойти к местам сбора не замеченными воздушной разведкой. Другие подразделения перед наступлением тоже сняли с машин свои символы {296}

.

Иоахим, или «Йохен», Пайпер – двадцатидевятилетний шатен, красавчик с зачесанными назад каштановыми волосами. Убежденный нацист и совершенно безжалостный человек, в войсках СС он считался идеальным командиром танкистов, образцом совершенства, beau idéal. В Советском Союзе он был известен тем, что поджигал деревни и убивал всех жителей. 14 декабря, незадолго до полудня, он доложил о прибытии в штаб 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», где бригаденфюрер Вильгельм Монке издавал свои приказы на 16 декабря – День Х {297}. Дивизия была усилена зенитным полком с 88-мм орудиями, дивизионом тяжелых гаубиц и дополнительным инженерным батальоном для ремонта мостов. Каждую боевую группу сопровождало одно из подразделений Скорцени с захваченными «Шерманами», грузовиками и джипами, но командованию дивизии они не подчинялись. По возвращении Пайпер коротко проинструктировал комбатов в хижине лесника.