Ардрэйд IV. Новые горизонты

– Так, – начал трезво рассуждать Владимир, когда сел на пол после бесполезного бега в кромешной темноте. – Тут должно быть логическое объяснение. Физика должна работать. Это же не Чёрная дыра? Если да, то я бы превратился в длинную лапшу ещё на подходе. Да и не помню, что был в космосе. Я должен быть там… – Невский вспомнил свои последние секунды. – Не может быть. Нет. Нет. Нет. Мира! Что я наделал? Я должен быть с ней. Там. Не так всё должно было закончится, – Владимир встал на колени. Вот только его не бросало в дрожь и ярость. Он не чувствовал никаких эмоций. В этом кромешном мраке нет влияния над физикой и эмоциональным всплескам. – Не так я себе представлял ад. Надо начинать думать критически. То, что я умер – это я знаю. Тут понятно. Сам напросился и вот результат. Почему я не исчез или не попал в ад. Не в рай же мне попасть после моих деяний, – тут Владимир рассмеялся. – Если я умер, что, в принципе, логично, то должен исчезнуть насовсем. Я же к этому вёл? – задал сам себе он риторический вопрос. – Не превращаться же в бесконтрольного оборотня и убивать всех налево и направо. Хотя? Да нет. Бред. Есть ещё версия, что я в лимбе. Надеюсь, оно так называется. И застрял между мирами, адом и раем. Да кого я обманываю? Я же атеист… Надо подходить с научной точки зрения. Есть одна гипотеза, что мозг умирает не так быстро, и при избытке адреналина в крови может замедляться сознание. Не зря же есть фраза: «Вся жизнь пролетела перед глазами». Может просто я умер не до конца и мой мозг пытается выстроить цепочку видеофрагментов из воспоминаний, но произошёл сбой. Теперь я в кромешной тьме. Но, даже если вдруг и так, то мозг сможет жить примерно четыре секунды после его умирания. Точнее, после прерывания импульсов и подачи кислорода через кровь. Тогда почему я могу ясно мыслить и двигаться? Я же чётко помню, как приказал вирусу уничтожить оболочку. После этого я точно не смог бы выжить. Процесс аннигиляции необратим.

– Вариант с умирающим мозгом больше подходит, – произнёс неизвестный голос.

– Прекрасно. Не хватало шизофрении.

– Поэтому ты мне и нравился. Ты не пытался всё сваливать на мистику. Нет. Ты как раз пытался найти ответы с научной точки зрения, логики или простого совпадения. Учитывая через что, ты прошёл и остался вменяемым, я аплодирую стоя. Не каждый справится с такой психической и физической нагрузкой, – голос неизвестного был восхищённым.

– Ну всё. Приехали, – огорчённо произнёс Невский. Он схватился руками за голову и начал массировать виски. – Значит всё-таки сошёл с ума.

– Это твоё подсознание. Попробуй им управлять. Ты сможешь, – посоветовал невидимый собеседник.

– Моё подсознание… – тихо прошептал Владимир.

Он сконцентрировался и ушёл в себя. Как контролировать подсознание? Если оно как бы автоматическое и повлиять на него невозможно. Владимир очутился в серой комнате. Перед ним возникла дверь. Из щелей просачивался яркий свет. Обычная деревянная дверь, которая была у него в комнате. Точно. Та самая. Та же круглая потёртая золотая ручка. Те же вмятины от ударов кулаков маленького Вовчика, когда он не мог справится со своей агрессией. Даже в щепках виднелась почерневшая кровь. Незаметные рисунки на нижней части двери. Так он рисовал на ней, чтобы не заметили родители. Заметили. Тогда его даже не ругали. Просто мама купила большой холст и дала ему кисточки и краску. Так Невский научился хорошо рисовать, но никогда никому об этом не говорил. Нужно было поддерживать статус брутального мальчика. Как ему тогда казалось.

И вот сейчас он стоит перед дверью. Владимир долго думал, открывать или нет. Его детство было добрым и хорошим. Пусть его отец натаскивал как солдата, но делал это не так принуждённо. Что за дверью? Невский открыл дверь и вошёл внутрь. Он вошёл в свою детскую комнату. На него нахлынули воспоминания. Детская деревянная кровать сделана руками отца, когда он только приехал домой.

Владимиру стали воспроизводится его детские воспоминания. Вот молодой отец в клетчатой рубашке и потёртых джинсах делает с маленьким Владимиром кровать. Отец аккуратно выделывает вырезы и узоры, а маленький четырёхлетний сын помогает ему. Задаёт кучу вопросов. Папа отвечает на них с долькой юмора.

– А что это? – задал очередной вопрос сын.

– Это кровать. Делаю специально для тебя, – отец погладил Владимира по щеке.

– Зачем она? – любопытство мальчика не знала границ.

– Как зачем? – засмеялся отец. – Чтобы ты мог на ней спать. Вчера бабушка привезла для тебя матрац и подушку. Сама делала.

– Бабушка? А кто такая бабушка? – звонкий вопрос наполнил комнату детским смехом.

– Бабушка – это моя мама. Но у тебя есть и вторая бабушка. Она мама твоей мамы. Также есть дедушка. Они, кстати, приедут в эти выходные.

– А зачем ты делаешь все эти узоры?