Арена

— В семь на площади, то есть на улице. Отец Томаш после того, как нас завалило тогда, решил, что служить в помещении небезопасно…

— А что с витражом? Нечаянно разбили?

— Эх… Я сидел ночью и читал, услышал только звон — прибежал, а он разбит…

— Он же самый старый. Он же… — у Ангел перехватило голос: она все-таки оказалась права. Никто из жителей города не разбил бы витраж — именно этот витраж; он был единственным настоящим с тех самых времен, когда собор только открыли.

— Был шторм; я думаю, это ветер…

— Ну конечно, — пробормотала Ангел, — восемьсот лет выдерживал, а теперь вот разбился… Еще что-нибудь?

— Ну, — сказал неохотно Роб, — алтарь сломался… — Алтарь был удивительный: цельный кусок белого камня, исполинский просто, с серебристыми прожилками. — На него упала лестница железная, он раскололся. Руни подключились, искали по всей стране новый камень; заказали на одном заводе, из какого-то редкого малахита; жалко, конечно, но всякое случается…

Ангел пришла в ужас; вокруг собора явно кто-то скручивал темноту; ей представился некромант, колдун. Черный властелин, Король-ворон, как из книжки «Джонатан Стрендж и мистер Норрел»; Милана пихнула ее в бок: «ты что помрачнела? все к лучшему; может, вам давно нужны были новые витражи и алтари; может, это сам собор — хочет себе новое платье» — и улыбнулась Робу: «куда идем?» Они пошли в «Звездную пыль»; «ты выздоровела? работать завтра сможешь?» — сразу спросил хозяин; «не, — ответила Ангел, — если честно; я вся в соплях»; им принесли только испеченные слоеные гипфели с абрикосовым джемом, за счет заведения; «с ума сошли, — сказал Роб, — поболеть человеку нельзя; эксплуататоры», но гипфель умял. Все глазели на них: Милана громко смеялась, такая незнакомка, в красном платье к тому же и с коралловыми бусами, а Ангел Вагнер сидела рядом с Робом Мирандола, да еще и намочила слюной салфетку и вытерла ему грязь со щеки; «ого-го», — сказал кто-то в паузе между двумя песенками из ретрорадиоприемника — красного, мигающего огоньками; Ангел обернулась: за столиком напротив сидела Клеа с компанией друзей, бывших одноклассников; она училась в каком-то колледже; видимо, начались каникулы, и она здесь, «ну и славно, — подумала Ангел, — у меня будет чудесное лето без Кристофера и Оливера; проведу его с Миланой и Робом. В поисках убийцы собора…»

Ночью они с Миланой намастерили сэндвичей: ветчина, сыр, базилик, листья салата, кинза; налили в розовые тамблеры кофе, самого крепкого, какой возможно; «жевать и сплевывать», — пошутила Милана; надели свитера, джинсы, кеды и отправились на крышу собора — сидеть в засаде.

— В этом было что-то мистическое, — сказала Ангел, — когда он появился; будто все замерло, как в кино: птицы замолчали, ветер не шуршал в деревьях; как перед снегом или признанием в любви…

— Мм, — отозвалась Милана, — мы караулим мрачно-романтический персонаж, Монте-Кристо, вампира Лестата, Люцифера.

— Тебе шутки, но я и вправду почувствовала что-то необычное. Не понимаю, я же с таким не сталкивалась никогда…

— Запах вишневых сигарет, — Милана щелкнула зажигалкой; она курила ментоловые. — Нас, летающих девушек, и не ангелов при этом, тоже не бывает.