Арена XX

С назначением Шумяцкого главой ГУКФ Родион Родионович пошел в гору. Подъем заставляет попотеть. Совсем крут он сделался после дискуссии о «фильме» – какого рода это существительное, мужского или женского? Бухаринская «Правда» упорно писала «фильма» и сдавать позиции не собиралась, имея поддержку в лице таких корифеев языкознания, как Ушков, Ожгов, Новоградов. «В русском языке, – говорили Ушков, Ожгов и Новоградов, – все иностранные слова за исключением греческих имеют тенденцию к травестированию по семантическому признаку». «Правда» доходчиво развивала эту мысль: «Какой моряк скажет “банк”? Он скажет “банка”, потому что в его понимании это скамейка, лавочка, доска – то, на чем сидят. “Фильм” по-английски означает “пленка”, вот почему нам естественней говорить “фильма”, а не приспосабливаться к чужому синтаксису. Это азы языкознания, и странно, что их нужно растолковывать людям, призванным в силу своей профессии всемерно углублять и развивать социалистическую культуру речи. Вроде бы мы уже вышли из пеленок немого кино…»

Немое кино – в нем корень обиды. Ее Васильевский затаил еще с тех времен, когда прочитал в «Правде»: «Фильма впечатляет, хотя сделана неровно, не без шероховатости». И это о фильме, где в титрах стояло его имя: «Директор картины Р. Васильевский». Потом он успел и с Козинцевым разругаться, и в Москву перебраться: хотелось живой крови вместо просроченных консервов. Но «осадок остался». Родион Родионович был из тех, кто на обиды памятлив, – если вообще бывает иначе. И когда в связи с очередной реструктуризацией советской кинопромышленности стал вопрос о новом названии, Васильевский в пику правдинцам предложил переименовать «Росфильму» в «Союзфильм» – название, созвучное ударным задачам советского киноискусства.

– То-то и оно, что уже выросли из пеленок немого кино, – убеждал он Шумяцкого. – Эксцентрические комедии ушли в прошлое вместе с нэпом. Зритель изголодался по героическому образу, а ему: «фильма». Мой Борька называет свою зверушку «тигра», к всеобщему умилению. Фильм! Только фильм! В мужском роде. В этом есть блиц, звучит как «боец».

Шумяцкий отмалчивался. Васильевский говорил дело. После «Совкино» – «История села Совкина» – это звучало как сигнал к наступлению: «Союзфильм»! (Ему приятно, что сын Васильевского носит его имя.) Кончилось тем, что Шумяцкий вопросил оракула – великий бабник, великий слюнтяй и великий пролетарский писатель в татарской своей тюбетейке проокал в том духе, что «помиловать нельзя казнить». К другому обладателю усов Шумяцкий обратиться не смел, боялся услышать: «На тааком посту и саамаму можно решыт этот вопрос». Днем позже раздался телефонный звонок, и голосом ухмыляющегося дьявола трубка проговорила: «Барыс Захарович, ваш завлит прав, “Сааюзфилм” – крассыво будыт».

Узнав о решении партии, враги мигом разоружились. В вышедшем в январе «Ежегоднике Академии Наук» успели уравнять в правах «фильм» и «фильму» – первоначально мужской род был снабжен пометкой непр. (как «любовник» и «любовница» сопровождались пометкой неодобр

.). После этого слово стало употребляться только в мужском роде – что Васильевский считал своим вкладом в победу великого единообразия, и главное, партия признала эту заслугу за Родионом Родионовичем. Теперь многие из прежних знакомых были с ним хоть и на ты, но по имени-отчеству. Родя ist gestorben[50]. Не сразу, незаметно – как незаметно зловещей сделалась графа: «Есть ли родственники за границей?». А у кого их нет? Да ни у кого, оказывается. И сам он никогда не жил в Германии. И с Вилли Мюнценбергом не он договаривался о создании акционерного общества «Межрабпом – Русь». Сейчас «товарищ Вилли» не у дел[51]. Переписка с мамой тоже сошла на нет. Последнее, что она написала, что Васе дали роль в кино. Будущие историки, описывая текущий момент, отметят, что на культурном фронте центробежные настроения уступили место центростремительным. Деятелей культуры потянуло домой, в уют московских квартир. Сколько можно! То Лонжюмо, то Мексика. Устали от дальних странствий, пора уже советской культуре остепениться.

В одну из таких квартир въехали Родион Родионович, Люся, до замужества успевшая сняться лишь в эпизоде – сыграла девушку, которая впереди всех бежит за бронепоездом, увозящим раненых, – и Борька, еще грудничок. Это был огромный дом. После трудового дня уютно светились его окошки по черневшему над Москва-рекой фасаду. Партия в экспериментальном порядке решала задачу построения коммунизма в одном отдельно взятом доме, и Васильевский удостоился чести стать подопытным кроликом. (Эксперимент не удастся, большая часть кроликов передохнет.) Были и другие опыты такого рода. Институт дачных поселков для творческих работников. «Мы вам создаем все условия для творчества, нечего вставать на цыпочки и смотреть, что там за кордоном». Компенсаторика. Курс на устранение из индивидуального сознания комплекса неполноценности.