Аргилай. Украденный дом

– Мальчишка меня не интересует, – ответил он, останавливая кобылу. Незнакомец поднял руку, облаченную в длинную перчатку для верховой езды, направляя ладонь в сторону Борова. – Мальчишку ты обещал эльфу. Не смей отрицать, мне все известно. Каплю тоже отдал остроухому?

Резкая боль горячим узлом скрутила нутро. Толстяк заверещал, словно свинья под острым ножом мясника. Всадник некоторое время наслаждался страданиями жертвы, а затем опустил руку. Боль отступила, оставив блаженное чувство облегчения. Бывший староста заплакал, трясясь от страха, и пролепетал:

– Я никому не отдавал каплю, мэтр. Капля у рыжей. Она забрала ее – Огненная Фея.

Позади своего мучителя, Боров, заметил движение на дороге. Из-за перевернутой телеги крался Сохатый. Разбойник медленно приближался к всаднику со спины, сжимая в руках засапожный нож.

– Огненная Фея? – переспросил незнакомец и вновь приподнял руку в перчатке. – Где она?

– Я не знаю! Наверное, в деревне! У Копыто! Не надо! Я говорю правду! – закричал Боров, ожидая новой волны боли. Но ее не последовало.

Разбойник, подобравшийся к всаднику за спину, замахнулся ножом, чтобы вогнать клинок в поясницу жертвы. Лошадь почувствовала движение и испуганно подалась в сторону. Удар прошел мимо цели, лишь распоров ткань на штанах и оцарапав бедро человека. Незнакомец молниеносным движением ткнул рукой в направлении противника. Сохатого отбросило в сторону. Разбойник пролетел несколько метров по воздуху и упал, сломанной куклой, оставшись лежать на дороге.

Воспользовавшись тем, что всадник отвлекся, Боров вскочил на ноги и побежал в лес. Так он не бегал уже давно. Наверное, с раннего детства, когда украл в чужом огороде репу и улепетывал, спасаясь от собаки. Ветки хлестали по лицу, оставляя кровоточащие царапины, стук сердца, барабаном отдавался в ушах, дыхание с хрипом вырывалось из садящих от бега легких.

Незнакомец не стал играть в догонялки. Он неспешно поднял руку, выставил согнутый указательный палец и прицелился. На губах скользнула легкая улыбка. Всадник обожал смертоносное заклинание «Алый фонтан», но ему давно не представлялось случая воспользоваться им. Сейчас этот случай настал.

Палец резко разогнулся. В лесу прозвучал характерный хлопок, означающий, что «стрела» нашла свою цель. Незнакомец спешился и поправил на голове охотничью фетровую шляпу с черно-белым пером. Чтобы размять ноги мужчина позволил себе немного прогуляться по лесу и оценить результат колдовства.

Воняло крайне скверно. То, что еще совсем недавно составляло объемный живот бывшего старосты – алыми гирляндами висело на ветках. Стволы ближайших деревьев густо окрасились кровью. Трицитиана вновь оказалась права: Борова в буквальном смысле разорвало. Пусть и не от злости.

К полудню стало заметно теплее, но солнце так и не показалось из-за густых облаков. Птицы летали низко, намекая, что пора бы начаться дождю. Однако тот не спешил намочить путников, рискнувших отправиться в дорогу.

Позавтракали, не слезая с седла, сухарями и ледяной водой из фляги. Лаи поделился сухариком со своим конем. Тот схватил угощение горячими губами и самозабвенно захрустел. Трица хмуро покосилась на спутника и ворчливо произнесла:

– До ближайшей деревни неделя пути. Запасы кончатся – будешь вместе с конем травку щипать.

– А до твоего отца, сколько добираться? – поинтересовался Лаи, старательно потягиваясь и разминая спину. – У меня поясница болит от езды.

– Сущий пустяк, – с поддельным добродушием откликнулась Трица. – Пару месяцев.

– Сколько? – ужаснулся юноша. – А по дороге будет что-то интересное, кроме леса?

– Будет. – успокоила женщина. – Недели через три будем проезжать через столицу.

– Тильбон? – уточнил Аргилай.

– Тильбон. – подтвердила Трицитиана.

Жеребец резко остановился. Юноша с трудом удержался в седле, поскольку конь нагнулся к луже напиться воды и потянул за собой всадника за уздечку. Лаи с силой натянул повод, силясь поднять морду животного. Но тщетно. Конь превосходил своего седока не только силой, но и упрямством. – Долбанный упрямец, – пропыхтел парень, вставая в стременах и двумя руками таща за кожаный ремень.

– Хочешь его так назвать? – не скрывая улыбки поинтересовалась рыжая, наблюдая за мучениями спутника.

Конь напился, поднял голову и отряхнулся. Лаи ударил его пятками, понукая двигаться дальше. Бесполезно. Ветки ближайшего дерева манили своей сочной листвой, и конь, оторвав одну из них, неспешно принялся жевать.

– «Долбанный упрямец» – слишком длинное имя! – выругался юноша, продолжая тщетные попытки заставить коня слушаться команд. – Будет просто – «Упрямец».

– Так мы никуда не доберемся. – решила Трица, продолжая наблюдать за страданиями парня. – Держись крепче! – вскричала она и ударила пятками свою кобылу.

Обдав Аргилая и Упрямца облаком пыли, Луна резво припустила галопом по дороге. Приподнявшись в стременах и пригнувшись к белоснежной гриве Луны, женщина свистела и улюлюкала, всецело отдаваясь восторгу скачки.