Аргонавты

Люди были полны решимости обагрить побережье и светлые воды человеческой кровью, к которой Посейдон питал непреодолимое отвращение. Сам запах человеческой крови, сладковато приторный, приводил Посейдона в бешенство. И не видя другого пути, как бы остановить жестокосердных, Посейдон кликнул клич:

О, мои верные слуги! Рыбы летучие, морские гады! Крабы, тритоны, прибрежные пиявки! Морские ежи и каракатицы! О мои верные подданные: все, кто может ходить иль ползать, ступайте на берег, остановите кровопролитие!

Интересно, как он это себе представляет? - хихикнули за спиной Посейдона насмешливые морские нимфы.- Будто не знает, что его возлюбленные питомцы от людей и костей не оставят!

Знаю, что не оставят! - рявкнул на девиц Посейдон.- Мои красавицы заглотают их целиком!

И Посейдон авангардом выслал на берег огромных морских чудовищ, обитавших в недоступности морского дна. Черные, темно-лиловые, синие, фиолетовые змеи поднимались со дна поверхности и, извиваясь, устремлялись на берег.

Ясон не застал развязку: он лишь увидел, как побережье ожило многочисленными тварями, которые все новыми и новыми ордами поднимались с морских глубин. Тут что-то маленькое и юркое скользнуло по ноге Ясона и впилось в бедро: юноше показалось, что то маленькая голубая змейка с лапками. Но пресмыкающееся, испуганное величиной добычи, которая при всем старании в глотку б не пролезло, тут же юркнуло и сгинуло с глаз. А Ясон заторопился к оставленным Критию и Астурде.

Он поднимался по знакомой тропе, досадуя на скользкие камни. Побережье все удалялось, но Ясон все никак не мог добраться до скрытой камнями пещерки.

И вдруг Ясон с удивлением и ужасом обнаружил, что этих скал, уступов и террас не видел, когда спускался, и не может узнать.

Ясон рассердился, решив, что то боги морочат его. Повернул обратно, но там, где только что сбегала прихотливая тропинка, там теперь разверзлась пропасть. Юноша, заглянув в бездонную глубину, прикинул расстояние до противоположного края: словно в насмешку камни раздались, еще более увеличив зияющий зев пропасти. Выбора не было: Ясон двинул вверх по тропе, ругая этот мир, который ни секунды не мог оставаться неизменным и понятным.

Ясону оставалось лишь дивиться странно меняющейся местности: вместо диких скал горы покрылись кудрявыми лесами. Тут и там буйно разрослись цветущие кустарники. Скалы потеряли стремительность очертаний, мягко перетекая в пологие склоны, покрытые густыми травами. И Ясон, очарованный, углубился в эту чудную страну, боясь одного: лишь бы причуды богов и судьбы не вырвали его так же внезапно из сладкого плена, как и ввергли.

А маленькая юркая змейка исподтишка глядела на лежащего на тропе юношу, который шел. Яд потихоньку делал свое дело: змейке некуда было торопиться. Змейка замерла изваянием из лазурного камня: в ее ожидании не было ни жажды крови, ни злобы, ни ярости. Как известно, лишь люди способны испытывать эмоции - животные не столь изощренны в пытках. Лишь человек, причиняя зло ближнему, не может успокоиться до тех пор, пока жертва не увидит своего мучителя: и, пожалуй, именно страдания жертвы - причина всех совершаемых человечеством преступлений.

Голубая змейка лишь выжидала кусочек плоти, способной насытить желудок приятной тяжестью.

А Ясон с первого мига влюбился в этот мир, который простирался беспечальными просторами. Он спустился с горы в долину: и бродил по заброшенному саду в период цветения. Нежно-блеклые лепестки путались в волосах. Ветер бросал в лицо душистые пригоршни. Потом юноша, повинуясь нежному зову аромата, двинулся к реке, стосковавшись по свежести - и тут же, пробивая почву, к ногам устремился серебристый родничок, еще чумазый и встрепанный после сна в подземельях.

Плеснув в лицо водой из родника, Ясон рассмеялся от радости, так прекрасна представлялась ему жизнь.

Он, счастливый, неторопливо шел по долине, все более приближаясь к высокой зубчатой стене из древних камней, обомшелых и причудливо увитых розами и виноградниками...

Сладкое пение птиц убаюкивало тоску, мысли о будущем, смятенные чувства. А в стене, чем ближе приближался Ясон, все яснее - маняще жемчужный свет, мо- лочно серебристый и окликающий.

Свет шел от калитки в стене, маленькой и убогой, хотя рядом, закрытые на запоры, величественные бронзовые ворота были изукрашены великолепным литьем. Но сердце требовало войти чрез калитку.

- Если здесь, по эту сторону долины и сада, такие чудеса и грезы,- размышлял Ясон.- То что же таится там, неведомое и удивительное?