Аргонавты средневековья

Перелом наступил в XI в. На Западе доминируют Священная Римская империя германской нации и Французское королевство, обуздавшее феодальную анархию. Арабы отброшены, и Средиземное море вновь стало «латинским озером». В Испании продолжается реконкиста. Стабилизация общественной жизни, основание многочисленных монастырей и клюнийская реформа^{33} привели к бурному созидательному движению. «По прошествии трех лет после тысячного года почти по всей земле, и особенно в Галлии и в Италии, стали перестраивать церкви. Говорили, что мир, скинув с себя рубища старости, оделся белым покровом церквей», — писал бургундский монах Рауль Глабер^{34}. Возрождались старые и основывались новые города — центры ремесла и торговли. Относительная безопасность дорог обусловливала рост паломничеств.

XII–XIII вв. — период бурного расцвета средневековой культуры. Меняются стиль и ритм жизни. Во всем ощущается кипение мысли и свежей творческой энергии. Европа «выходит из своих путей»: крестоносное движение и появление на востоке Азии великих монгольских империй пробуждают повышенный интерес к географическому познанию мира. Индивидуальные странствия теряются на фоне коллективных предприятий огромного размаха — завоевательных крестовых походов. Вслед за воинами в «землю обетованную» устремляются купцы и пилигримы, попутно устанавливаются коммерческие связи, организуются новые рынки сбыта. Европейцы входят в соприкосновение с иными культурами иных континентов. В Византии и Сирии основывают латинские колонии, Средиземное море бороздят флоты итальянских республик. Профессиональное купечество Венеции, Генуи, Пизы монополизирует торговлю с Левантом. «Венецианцы и генуэзцы в гаванях Александрии или Константинополя — каждая «нация» в своем собственном Fondaco (гостином дворе. — В. Д.), состоящем из жилого помещения, трактира, склада, выставочного помещения и магазина с общей конторой, — составляли законченные торговые товарищества; они были ограждены от конкурентов и посторонних клиентов, продавали по ценам, установленным взаимным соглашением, их товары были определенного качества, гарантированного общественным контролем, а часто и наложением особого клейма, они совместно определяли цены, которые приходилось платить туземцам за их товары, и т. д.» (Ф. Энгельс)^{34}.

Молодое и полное сил бюргерство с его рационалистическим складом ума создает первые автономные коммуны, преобразуя всю структуру средневекового общества. Ремесло становится доходным и почетным занятием, переходя из монастырей в руки светских ремесленников. Углубляется его специализация, совершенствуется техника, расширяется ассортимент изделий. От работы на заказ организованные в цехи мастера переходят к производству на рынок. Города уже не молчаливы и угрюмы, как в раннее Средневековье. На кривых узких уличках возле мастерских-лавок под пестрыми вывесками, у лотков и тяжелых телег с тюками товаров всегда многолюдно, повсюду кипит бойкий торг:

Зашел в торговый он квартал:

Столы банкиров и менял

Блестят, монетами покрыты,

Народом улицы забиты,

Ремесленников много тут;

Торопится рабочий люд:

Ружейники куют мечи,

Там — сукновалы, здесь — ткачи,

А золотых дел мастера

Из золота и серебра

Чеканят чаши, кубки. Дале

Лежат изделья из эмали,

Застежки, кольца, пояса —

Куда ни глянешь — чудеса!^{35}

Кретьен де Труа

Крепнут связи между странами и областями. Международная торговля переходит в руки могущественных купеческих союзов типа балтийской Ганзы. Усложняется система коммуникаций и совершенствуется транспорт. По очищенным от леса землям прокладывают новые пути. Прославленные ярмарки в Шампани собирают французов из Бретани, Прованса и Гаскони, немцев из южных и прирейнских областей Германии, фламандцев, итальянцев, испанцев, англичан. Множество купцов привлекают такие портовые «города-космополиты», как нидерландский Брюгге.

XII–XIII вв. — эпоха духовного пробуждения Европы. Вертикализм готических соборов, совместивших высокую духовность и трезвый инженерный расчет, — знамение революционного взлета всей культуры. Возникают светские школы и университеты. В ожесточенных спорах передовые мыслители предпринимают попытки рационализировать иррациональное. В философии — противопоставить логику слепой вере, в естественных науках на место авторитета выдвинуть эксперимент. Возрастает интерес к интеллектуальным сокровищам античности. Трубадуры и миннезингеры воспевают «долгие майские дни» и изысканную любовь. В их звонких канцонах вешняя радость «открытия мира» бросает вызов хмурому аскетизму. Благоухающая весна с ее цветущими садами, сочной зеленью лугов и трелями соловья в темной роще — не только дань поэтическому трафарету: это и весна человеческого восприятия.