Argumentum ad hominem (СИ)

Вот и пойми, чего в нем сейчас больше, исследователя, требующего поверять ощущения практическим опытом, или человека, который беспокоится… Ну да. О другом человеке.

— Я не присутствовала, если можно так сказать. Но что-то определенно происходило.

— Почему же вы… Были какие-то признаки?

— Понятия не имею.

— Но…

— Потому что вы мне о них ничего не рассказывали. О признаках.

Лео так удрученно, почти виновато сжал губы, что захотелось его пожалеть. И подкинуть хотя бы одно полешко в костер интереса.

— Было кое-что. Слово. И я его назову, если пообещаете впредь быть откровенным, а не беречь меня от каждой ужасной правды.

— Я… — Наверное, хотел оправдаться или возразить, но передумал и сказал, со всей возможной серьезностью: — Обещаю.

— Мейстер. Я могу предположить, что оно означает в общепринятом смысле, но…

— Как оно прозвучало? В каком контексте?

О, снова на свет божий полез ученый. Впрочем, это сейчас к лучшему.

— Если я все правильно запомнила… Так назвала Петера песенница, которая пела песню для него и другого мужчины. С которым они делили эту самую песню.

— Невозможно…

Лео произнес это одними губами, то ли потрясенно, то ли отрешенно уставившись в вазочку с букетиком ромашек. Наверное, решил погадать, на всякий случай.

Я тоже пересчитала лепестки приглянувшегося мне цветка, ожидая, пока собеседник соизволит вернуться к реальности. Трижды.

— Итак?

— Простите?

— Вы ещё помните про обещание?

— Что… А. Конечно. Ваши слова… Они не укладываются.

— Ну, что есть, то есть. Других не будет. Объяснитесь или продолжите гипнотизировать эти несчастные цветы? Между прочим, я бываю ревнивой.

Он растерянно хлопнул ресницами, переводя взгляд с вазочки на меня и обратно, но, слава богу, сделал хороший выбор. Тот, на который рассчитывала я.

— Мейстер — обращение. К рыцарю. От тех, кто стоит ниже по статусу.

Что-то подобное я и предполагала. Все мы как-то обозначаем ранги друг друга, когда, говоря официальным языком, коммуницируем. В конце концов, это может быть просто фигурой речи, данью вежливости и прочими этикеточными выкрутасами.

— Насчет «делить» достоверных свидетельств нет. Но аналитики сходятся во мнении, что это связано с поединками. Проще говоря, если один рыцарь предлагает другому «разделить песню», это, скорее всего, означает…

— Вызов на бой?

— Пожалуй, да.

Что же получается? Вчера вечером кто-то предложил белобрысому подраться, и тот… Ну да, он же сказал, что старался. Только чем все в итоге закончилось? Понятно, что не кровопролитием. Собственно говоря, по Петеру вообще нельзя было предположить ничего сверхактивного. Не помят, не потрепан. Наоборот, почти умиротворен.

И да, он же обещал никого не трогать. А какой поединок может проходить без… Не понимаю. Не могу. Умом ещё не доросла.

— В любом случае, ситуация осложнилась, — мрачно резюмировал Лео собственные размышления.

— Вот так вдруг? Почему?

Мистер Портер сцепил пальцы в замок. Наверное, чтобы не было заметно, как они подрагивают.

— И мейстер, и поединок… Все это может означать лишь одно. Восхождение закончилось.

Значит, парню больше не нужно будет мучиться? Так это же хорошо. Или нет? Надо уточнить:

— Теперь у нас есть законченный рыцарь?

— У нас? — Он невесело усмехнулся.

— Ну да. Вы за ним наблюдаете. Я… в каком-то смысле тоже. Только с другой стороны. И если продолжить…

— Никаких если. Игры пора прекращать. Пока ещё это вообще можно сделать.

Не нужно было сильно напрягать собственный мозг, чтобы догадаться о ходе мыслей Лео. Но самым нелепым оказалось то, что я… Разделила его опасения.

На очень короткое время, буквально на секунды, но тоже ощутила какой-то почти животный, не связанный ни с сознанием, ни с прочими разумными поводами страх. И каждая клеточка моего тела кричала, словно от боли, которой не было, но которая обязательно должна была вот-вот ворваться в меня.

А посмотрев в глаза Лео, я с ужасом поняла, что эти мгновения прошли для нас синхронно и одинаково. До малейшего оттенка.

— Вы тоже их видите. Риски и все остальное.

Нет, не вижу. Всего лишь чувствую, а чувства… Из них не всегда выходят хорошие советчики. К тому же, наваждение, болезненно нахлынув, тут же откатилось куда-то назад, оставив после себя только немного горечи на языке. А хина всегда бодрит, хочешь ты того или нет.

— Что вы собираетесь делать?

— То, что требовалось с самого начала.

— Пресловутая иммобилизация и прочие процедуры?

— Именно.

Все-таки пришлось сделать ещё глоток. Чтобы скрыть горечь, перебравшуюся в улыбку.

— Полагаете, что сможете с ним справиться?

— Есть много способов. Разной степени травматичности. Он все ещё человек, так что…

Вот оно. Главное. То, о чем Лео может говорить, но категорически не хочет осознать.

— Да. Он не чудовище. Он — человек. Наверное, с некоторыми особыми возможностями. И все-таки, прежде всего, человек.

— Вы не понимаете…

— О, считайте, как вам удобнее. Только послушайте, пожалуйста. Совсем чуть-чуть.

Он согласился. Нехотя, поджав губу, но кивнул.