Арийхон (СИ)

- Avter, - произнесла она. Я повторила несколько раз, поскольку мое первое произношение вызвало у Марунты лишь смех. Она же сама не стала повторять за мной. Видимо, посчитала, что ей это не к чему. Да и правда, зачем ей русский язык, если в мой мир она никогда не попадет?

Дальше я рисовала парня или мужчину, как будет угодно. Я снова училась произношению. Далее последовала целая череда картинок и слов, которые я посчитала словами первой необходимости.

- Dancaze, ruhaf, lasda, gopif, ucir, taruj![16] – произносила Марунта. Рисовать действия было достаточно сложно. Одно дело, когда это просто предмет и у него существует одно или максимум два названия. И совершенно другое дело, когда я рисую одно действие, а уж как она понимает мой рисунок вообще не известно. Но по реакции Марунты, я могла предположить, что я делаю определенные успехи.

Несмотря на то, что мы были заперты, через поры в материале стен можно было спокойно видеть все, что происходит снаружи. Сначала лучи солнца освещали нашу комнатку, а затем последние лучи заката. В этот момент было как-то слишком грустно на душе. Находясь здесь, так далеко от дома взаперти, эти последние лучики наводили огромную тоску и отчаянье. Казалось, что солнце вот-вот сядет за тучки и больше никогда для тебя не поднимется! Отвратительное ощущение!

Так, мне пришла мысль расспросить Марунту о стенах. Она показала на нас, потом на наши глаза и кивнула, а затем на уши и стала мотать головой. При этом она произносила слова, а я пыталась повторить их, понимая смысл.

- Aut cazis mante vazadu upaw, re hafif’to. Upaw ler, ik vazadu’to, re gutawer hafif![17] – говорила она. Так я постепенно учила слова, начинала понимать смысл речи, хотя о маленьких словах, которые, по всей видимости, служат для связки слов в предложении мне пока и не мечтать! Но мне и этого вполне достаточно.

Вечером, на закате, дверь нашей темницы распахнулась. Синие лучи солнца практически ослепили нас. Я даже не могла понять, кто именно к нам вошел. Высокий широкоплечий мужчина, закрывал почти всю дверь и казался на таком фоне лишь темной фигурой, окруженной синим сиянием. Где-то в глубине, я подметила для себя, что этот закат мне даже мог бы понравиться! Только вот ситуация не особо приятная! Когда мои глаза буквально через минуту начали приходить в себя, я смогла разглядеть своего похитителя и его ехидную улыбку.

- Quge, avter! Ramna sasti ic aftar![18] – мерзким тоном проговорил он. Сложилось впечатление, что он не с нами разговаривал, а выбирал себе лакомство. Именно такой голодный взгляд прошел по мне с ног до головы. Только в следующее мгновенье я заметила, что перед ним стоят две миски. Одно небрежное движение и эти миски летят в нашу сторону. Как только он пнул их в нас, раздался хохот и громкий сильный хлопок дверью. Я аж подпрыгнула от таких звуков. После абсолютной тишины, в которой мы с Марунтой находились последние несколько часов такая громкость просто давила на уши.

Марунта протянула руки к мискам. Неужели, она собралась это есть? слегка вытянув шею, я заглянула в миску. Там было нечто непонятное, жидкое и темное. Совершенно не аппетитное на вид. Я перевела взгляд на Марунту. Девушка спокойно несла деревянную ложку полную этой жижи ко рту. На какое-то мгновенье меня даже замутило. То, что я увидела в миске, напоминало плохо сваренный бульон. Однако, в ложке было нечто более похожее на желе, коричневого цвета. Будто она ела желе из грязи.

Положив несколько ложек в рот, Марунта остановилась и взглянула на меня. Промычав что-то невнятное, она показала своей ложкой на миску явно предназначенную для меня, а потом и на саму меня. Неужели, я действительно считает, что я буду, это есть?

- Нет, спасибо! Я эту гадость есть, не буду! – проговорила я, мотая головой и руками. Девушка как-то снисходительно улыбнулась и несколько раз кивнула. Она снова посмотрела в свою миску и, тяжело вздохнув, вновь принялась есть. Видеть это было просто невыносимо, поэтому я просто отвернулась от нее.

Как назло, желудок мой сводило от голода. Он выл и урчал, издавая такие звуки, будто тут не одна голодная, а целая рота солдат. Но я не сдавала и мужественно терпела. Через какое-то время я заметила, что звуки ударов ложки о миску прекратились. Я обернулась. Слух меня не подвел, Марунта действительно закончила есть. Но что-то в ней изменилось. Я даже нахмурилась. Карие глаза Марунты смотрели на меня как-то снисходительно. Будто я и так все должна была понять, но не понимаю. У меня создалось четкое ощущение собственной глупости.