Аристократ обмана

– У меня есть женщина, это подразумевает некоторые дополнительные траты, – глухо произнес Николай Константинович, отвернувшись.

– Ты хочешь сказать, что готов променять свою честь и честь своей семьи на какую-то там… танцовщицу?! – сверкнул глазами Константин Николаевич.

– Коко, – назвал император брата домашним именем, – пусть Николя выскажется.

Николай Константинович, вспыхнув, заговорил:

– Папенька, может, хватит лицемерия? Разве вы сами не знаете, что такое женщины? – Он едко усмехнулся. – Кто для вас балерина Мариинского театра Анна Васильевна Кузнецова? Любовница или вторая жена? Так что любовь к танцовщицам – это наш семейный удел.

Константин Николаевич побледнел:

– Не тебе вмешиваться в мои отношения с супругой! Я рассказал ей об этой связи и просил ее соблюдать приличия…

– Мы даже не знаем, сколько у вас родилось детей от этой связи: не то четверо, не то пятеро. Может, вы сами нам об этом скажете? Так о каких еще приличиях вы можете говорить, папенька? – зло усмехнулся Николай Константинович. – Я не женат и никого не обманываю, и вправе делать то, что захочу.

– Как ты смеешь разговаривать так с отцом? – оборвал племянника император.

– Дядюшка, – повернулся Николай к Александру Второму, – я просто устал от вашей чрезмерной опеки. Ничто в семье не делается без вашего ведома. Даже чтобы назвать ребенка, и то требуется ваше высочайшее соизволение. Мне душно, государь, я устал! А потом, с кого берет пример мой родитель? Разве не со своего старшего брата? Как долго длилась ваша связь с Екатериной Долгорукой? Думаю, императрица раньше времени скончалась потому, что устала от этого откровенного прелюбодеяния. В нашей семье ходят упорные слухи, что вы хотите провозгласить ее государыней…

Александр Николаевич выслушал крестника, не проронив ни слова. Затем, повернувшись к брату, продолжавшему стоять с помертвелым лицом, произнес ледяным тоном:

– Никогда прежде в семье Романовых не было ни воров, ни святотатцев. Уверен, что не будет и впредь. Больше ты для меня не существуешь… А что касается моей любимой женщины… Не тебе меня судить. А теперь оставьте меня!

– Алекс, – шагнул Константин Николаевич к брату, – уверен, что ты накажешь Николая со всей строгостью, но позволь сначала мне сказать…

– Коко, оставь меня, – сухо произнес самодержец, – я занят! Встретимся на семейном совете.

Отвернувшись, Александр терпеливо стал дожидаться, когда один за другим выйдут приглашенные, а когда дверь кабинета мягко прикрылась, он подошел к столу и тяжело опустился в кресло.

Глава 14

Семейный совет

Обычно семейный совет Александр проводил в одном из своих кабинетов. Сейчас, против обыкновения, он решил провести его в личной библиотеке: небольшой уютной светлой комнате со сводчатым потолком, на котором были закреплены плафоны из китайского фарфора. Вдоль длинных стен расположились книжные шкафы, выкрашенные в ореховый цвет. Напротив окна устроен камин, порталы которого были выложены из мраморного облицовочного камня. А вот над камином в золоченой раме висела картина – Вольтер в полный рост, с задумчивым лицом. В центре библиотеки небольшой столик для чтения, вдоль шкафов на паркете из дуба стояли кресла и мягкие стулья. Александр чувствовал себя в библиотеке очень уютно и проводил здесь значительную часть времени. Так что выбор места для семейного совета был не случаен.

Кроме Константина Николаевича, пришедшего на семейный совет первым, присутствовало еще два брата: Николай и Михаил, подошедшие почти одновременно. Разместились на мягких стульях, вокруг небольшого столика, за которым обычно император проводил время в чтении.

– Костя, тебе вернули икону? – спросил император.

– Да. В сыск ее принес священник Троицкой церкви. Говорит, ему приснился сон, что икона украдена. Будто бы Богородица просила вернуть ее на место. Сейчас Александра молится подле нее и вымаливает прощение для Николя.

– Полагаю, сделать ей это будет непросто, – глухо произнес император.

Братья некоторое время помолчали, думая каждый о своем.

– Дознаватели полностью доказали вину Николая, – наконец вновь заговорил Александр. – Параллельно с ними дело вело и Третье отделение, они пришли к таковым же результатам. Я лично ознакомился с материалами дела. Святотатство Николя усугубляется тем, что он поклялся на Библии в своей невиновности.

– Да, это усиливает грех, – сдержанно согласился великий князь Николай. – Я тоже с ним разговаривал. Заклинал его всем, что у него еще осталось святого, облегчить предстоящую участь чистосердечным раскаянием, но убедить его так и не удалось. Сплошное ожесточение, он не проронил ни одной слезы! Кто бы мог подумать, что Николя способен на такое!

– Я бы не хотел тебя обидеть, Костя, – проговорил младший из братьев Михаил, поправив сползавшие очки, – но преступление твоего сына велико. Мы ни в коем случае не должны его замалчивать. Мое мнение такое: этот факт мы должны предать публичности. Чего же нам ожидать от подданных, если в самой августейшей семье творится подобное? Только публичный суд может смыть такой позор.